Читать книгу - "Князь грязи - Татьяна Енина"

- Но они же хотят заставить нас замолчать! Они могут быть сконцентрированными в Москве, но поедут хоть в Рио-де-Жанейро, чтобы поубивать нас!

- Логично... К сожалению. Ну, не знаю тогда! Надо дождаться Вениамина. Утро вечера мудренее. Но все же - как это ужасно и смешно, что мы все мним себя порядочными людьми и со снисходительным презрением глядим на них, на "падших", хотя на самом-то деле мы являемся для "падших" рабочим скотом, дойными коровами... Мы, налогоплательщики и производители материальных благ! Правда, мне должно быть не так обидно, как другим. Я произвожу блага духовные. А духовные блага их не слишком интересуют. У них свое понятие о духовном, совершенно отличное от нашего. Ладно, спать! Живо в постель, посуду я помою.

Я попыталась вяло воспротивиться, но потом с удовольствием покорилась: я действительно страшно устала, я просто с ног валилась... И я с наслаждением нырнула в постель. В сон.

Чьи-то крылья хлопают надо мной...

Или - это где-то хлопает дверь?!

Какой-то навязчивый звук...

Уйди, противный... Спать мешаешь!

Чьи-то крылья...

В комнате очень темно. Непривычно темно! Словно погасли разом все уличные фонари, словно не было света витрин и рекламных щитов.

В комнате темно...

Жарко...

Душно...

Страшно...

И очень хочется пить. Горло саднит, съеденные оладьи комом в желудке. Меня нельзя подпускать к плите... Наверное, Ольга и Юзеф тоже страдают теперь несварением желудка.

Пить...

Надо встать и пройти на кухню.

В холодильнике - кувшин с апельсиновым соком.

Я поднялась и пошла.

Тьма...

Жара...

Тяжесть в ногах...

Коридор - нескончаемо-длинный!

Вот кухня наконец, дверца холодильника, белая и блестящая, словно лед, вот сейчас я напьюсь, я тяну за ручку дверцы, дверца тяжелая, каменная, высечена из камня, из ледяного белого мрамора, но наконец она подается, мне удается открыть, я заглядываю в холодильник...

На средней полке, на большом блюде лежит голова Веника!

Светлые волосы намокли от крови. Лица не видно, голова повернута ко мне правым ухом - тем, в котором жемчужная сережка! Кровь...

Очень много крови.

Блюдо полно яркой алой кровью.

Кровь переливается через край блюда, капает на дно холодильника, течет на пол...

На полу, возле холодильника - лужа крови.

Я стою в этой луже босыми ногами!

Я пытаюсь отойти - и не могу!

Мои ноги - словно в стремительно густеющем цементе...

Крылья...

Крылья хлопают надо мной...

Какой-то навязчивый звук...

Нарастающий гул...

Я оборачиваюсь к окну.

Окно открыто, тьма за окном - непроницаемая, вязкая, густая, как кровь колышется, вздувается и начинает медленно переливаться через подоконник.

Тьма заливает кухню...

Сейчас она дойдет мне до горла и я захлебнусь.

Надо закричать. Да, сейчас я закричу, я больше не могу сдерживаться, я должна закричать!

Не получается...

Не хватает воздуха...

Я кричу - беззвучно, как рыба...

Что толку от беззвучного крика? Я напрягаюсь из последних сил и...

О, чудо! О, радость! Крик - живой, звонкий, НАСТОЯЩИЙ крик вырывается у меня из горла, взрывает тишину, темноту...

...И разбивает мой сон на тысячи осколков!

Я сижу на постели, вся в поту от пережитого ужаса, выпучив глаза в темноту ( которая - совсем не тьма из сна, а нормальная темнота комнаты в городском доме, темнота, пульсирующая серым светом фонарей ) и верещу, как героиня американского ужастика!

Я всегда удивлялась - чего это американки в кино так орут? Чуть что сразу вопить! Мне это казалось неестественным... Доказательством несдержанности и дурного воспитания американских женщин.

Теперь я сижу в постели и визжу всего лишь из-за того, что мне приснился страшный сон! Визжу - и не могу остановиться!

- Настя! Настя! Что с вами? Что случилось?

Юзеф...

В тех же брюках и свитере, только шейного платка нет.

Не ложился? Или - лег прямо в одежде?

Он сидит на моей постели, обнимает меня, а я плачу, плачу, плачу, прижимаясь лицом к его груди, к его грубому свитеру. Я задыхаюсь. Меня трясет. Я хочу стать маленькой, совсем маленькой и незаметной... и чтобы он всегда вот так обнимал меня и никогда, никогда не разжимал объятий!

Юзеф гладит меня по волосам. Потом - его пальцы забираются в волосы, мягко массируют затылок, мне становится хорошо, я чувствую, как тело расслабляется, раскручивается та тугая пружина внутри меня, тепло приливает к рукам, к ногам... Я готова заснуть... Но только пусть он будет рядом!

Пусть он не уходит никуда...

В дверях появляется Ольга. Бледная. Глаза - на пол лица. Я разбудила ее своим визгом.

Вот сейчас Юзеф оставит меня и пойдет к ней, баюкать ее, утешать, заново укладывать...

И я не верю своим ушам, когда слышу, как Юзеф говорит Ольге беспрекословно и жестко:

- Уйди и закрой дверь. Насте приснился страшный сон...

Я останусь с ней. Ложись, у нас завтра тяжелый день. Надо выспаться.

Ольга слушается. Уходит и закрывает дверь.

Мы с Юзефом - вдвоем в мягкой полутьме супружеской спальни. Нашей с Андреем спальни... На нашей с Андреем кровати...

Я лежу, положив голову на плечо Юзефа, обхватив его рукой. А его рука продолжает размеренно гладить меня по волосам, по спине... Успокаивает. Усыпляет.

Я бы рада не спать! Я бы должна наслаждаться этими мгновениями близости ведь никогда больше не будет такого, никогда!

Но я слишком устала... Усталость сильнее меня.

Я сплю...

Мы с Юзефом - в море. На плоту из водорослей. Водоросли - сухие, упругие. Волны мягко покачивают нас. Солоноватый, свежий запах моря. Над нами - купол звездного неба.

Большие, яркие звезды. Бесконечное море. Бесконечное небо.

Юзеф целует меня... Нежно, без страсти... Наше дыхание сливается... Перетекает из его груди - в мою, из моей - в его, и я начинаю растворяться, таять в его руках...

Да, любовь моя, я всегда хотела, чтобы меня целовали ТАК! Так, как целуешь ты...

Да, любовь моя, я всегда ждала...