Читать книгу - "Песий остров - Кристиан Мерк"

Якоб оглядывается вокруг. Смотрит на самолет, застывший как будто в ожидании пассажиров. На пальмы, качающиеся на ветру, который, как обещал его отец, должен был унести все его печали. На море вдалеке, сонно чернеющее под белым покрывалом лунного света.

Его неожиданно посещает образ из детства — так громкий звук заставляет резко вздрогнуть и обернуться.

Тот старик из картографической лавки, где он купил карту Ангильи много лет назад. Он осторожно заворачивал его сокровище, с уважением кивая маленькому покупателю.

— Ангилья, — понимающе протянул он, одобряя настойчивость Якоба и поправляя очки.

— Ангилья, — упорно твердил Авраам, хотя Якоб довольно быстро перестал его слушать. Он двадцать лет смотрел на карту над своей кроватью, не думая о цифрах, напечатанных на ней.

Ангилья. Остров грез. Конец всякой печали.

Якоб смотрит на небо, на россыпи звезд, пытаясь рассчитать координаты, представить себе синюю решетку на карте. Ангилья — на восемнадцати градусах. Но остров к северо-западу, думает он, прикидывая расстояние, так что вторая координата будет двадцать, нет, двадцать две минуты.

Он поворачивает первое колесо. Восемнадцать налево. Двадцать два направо. В замке что-то послушно щелкает.

— Якоб? — взволнованно окликает Селеста.

Но Якоб целиком погрузился в кодовый механизм, он ничего не слышит. Какая же третья цифра? — думает он, а затем его пальцы сами поворачивают колесико на четырнадцать делений налево. Четырнадцатая буква английского алфавита, N — север.

18-22-14.

Широта Пёсьего острова.

Щелк! — говорит первый замок и открывается.

— Получилось! — восклицает Памела, стуча кулаком по тяжелой двери.

— Якоб! — повторяет Селеста, хватаясь за его рукав.

Так, теперь долгота.

Шестьдесят три градуса семнадцать минут. W — запад. Двадцать вторая буква алфавита. Райский островок. Вот это будет путешествие, малыш. Грязные отпечатки ног в белоснежном песке. Пальцы Якоба крутят колесико трижды, 63-17-22. Он ни о чем больше не думает.

Щелк! — поддается второй замок и падает на землю. За дверью открывается черный зев, оттуда хлещет зловонная вода.

Якоб поворачивается с улыбкой, готовый рассмеяться от облегчения, но видит перед собой не то, что ожидал.

Селеста уже не одна.

В нескольких футах от нее стоит полицейский с Ангильи. У него пистолет. Его белая форма сияет под луной. Он похож на статую. Рядом с ним какой-то невысокий мужчина, на котором свет как будто вовсе не задерживается. Селеста стоит, вцепившись в лопасть от пропеллера, готовая отдать жизнь за свою семью.

Толивер болезненно морщится. Якоб видит, что он бы предпочел быть в совсем другом месте.

— Где старик? — спрашивает коп.

— Оружие уберите, — говорит Якоб, стараясь разглядеть глаза коротышки, но они меняют цвет вместе с джунглями. — Он ушел спать. Мы оставили его в бамбуковом доме. Там же Эмерсон Хэмилл и человек, назвавшийся Гектором. Вы уже вызвали вертолет?

Коротышка с бриллиантовой пряжкой на ремне что-то бормочет в ухо чернокожего полицейского, но тот раздраженно качает головой.

— Сестра?

Худая женщина, которая была Памелой Питерсон, пока ее не заточили в темницу, впервые за два месяца выходит на воздух. Она еле стоит. Ее кожа покрыта грязью. Селеста подхватывает ее, когда та едва не падает, и Памела начинает выкрикивать слова, которых никто, кроме нее самой, не понимает.

— Помните наш разговор? — спрашивает Якоб, волнуясь и кивая в сторону Селесты. — Про людей на объявлениях? Они все здесь. Все трое. Их здесь против воли держал человек по имени Питер Ворли. Он убийца. Он…

Якоб замолкает, потому что Тень направляет на него дуло пистолета.

— Поэтому мы здесь, — произносит коротышка с волосатыми плечами. Его подвижные губы пережевывают решение, которое он уже принял. — Так что просто скажи нам, где он.

Тень смотрит на двух женщин и мужчину перед собой как на бездомных собак. В этом взгляде нет ни капли сочувствия.

— Так вы все знали, — говорит Якоб, глядя на Толивера. — Я просил вас помочь, а вы отмахнулись. Вы солгали мне. Вы хотели оставить этих людей здесь умирать.

— Заткнись, — огрызается Толивер и смотрит на Памелу, которую все еще трясет.

— Почему? — не успокаивается Якоб, игнорируя пистолеты. — Я не понимаю!

— Я сказал, тихо, — повторяет полицейский и смотрит на своего спутника.

Последнее, что успевает сделать Тень, — это нацелить пистолет на Селесту.

Толивер дважды стреляет ему в грудь.

Коротышка падает лицом вперед и беззвучно скатывается вниз по бетонным ступенькам. Прежде чем его тело застывает в коричневой воде, Якоб хватает обломок пропеллера и бьет им Толивера под колени. Раздается тошнотворный хруст, и полицейский в белой униформе падает на землю как бумажный.

Памела кричит. Селеста спускается вниз, чтобы взять пистолет у Тени. Его тело все еще дергается, ноги сучат по воде, как будто он уже плывет по Стиксу. Его губы шевелятся, и Селеста наклоняется, чтобы расслышать. Кажется, он повторяет одни и те же слова. Затем как будто смеется, смех переходит в кашель, и наконец он замирает.

Якоб тащит Толивера мимо мертвого бармена в подземную тюрьму. Полицейский хочет что-то сказать прежде, чем дверь захлопывается перед ним, но передумывает. Быть может, его терзают угрызения совести. Якоб запирает оба замка.

— Когда вернемся, мы кого-нибудь за вами пришлем, — обещает Якоб. С той стороны не следует ответа. Якоб поправляет пистолет в заднем кармане штанов и возвращается к сестрам на заросшем взлетном поле. Его руки дрожат. Птицы почтительно молчат.

Луна поднимается в зенит, и все тени исчезают.

— Нужно найти, на чем они приплыли, — решает Селеста и осторожно ведет сестру туда, откуда пришли мужчины.

— Что он тебе сказал? — спрашивает Якоб, не будучи, впрочем, уверен, что хочет знать ответ. Потому что на лице девушки такое выражение, какое он видел только у похоронщиков.

Селеста медлит, прежде чем ответить. Затем, погладив Памелу по голове, произносит:

— Он сказал, что твоя жена — жуткая стерва.