Читать книгу - "Повешенный - Лина Вальх"

Сам же Уилл предпочитал оставаться просто другом Даниэля.

– Уилл, o, Dios mío⁴! Я уже и не надеялась увидеть тебя сегодня! Уилл такой скромник, – кокетливо махнув рукой и прикрыв рот ладошкой, обратилась к Даниэлю женщина. – Каждый раз, когда я звонила ему, чтобы пригласить к нам на ужин, он быстро отнекивался и клал трубку. А тут сразу приехал! – всплеснула руками Мария и погрозила Даниэлю пальцем. – Ты определенно имеешь на него влияние, Даниэль.

– Я не уверен, что…

– Да, Мария. Это определенно так, – Даниэль снисходительно улыбнулся. – Мы вынуждены тебя оставить на какое-то время. Нам с Уильямом нужно обсудить один рабочий вопрос. Касательно больницы. К сожалению, без нашего участия это невозможно сделать, – предвосхищая вопрос Марии, перебил ее Даниэль. – Мы и так тянули до последнего. Надеялись, что получится скинуть на других, но… Увы.

Если Мария и поверила в ложь, которую Даниэль развешивал по ушам женщины увесистыми комками пасты из ближайшего итальянского ресторана, то она определенно сделала вид, что не заметила приторной фальшивой улыбки на лице кузена и того, как он заискивающе смотрит своими темными глазами.

– Ладно, – губы Марии стянулись в бледную полоску, и затем женщина мягко улыбнулась. – Только не опаздывайте. Лусиа не будет рада, если вы придёте, когда еда уже остынет. Она очень ревностно относится к своей работе.

Заверив, что они придут на обед вовремя, Даниэль недвусмысленно затолкал Уильяма в спину, на ходу раскланиваясь на прощанье с Марией, дворецким и парочкой лакеев, бросивших в их сторону полные подозрительности внимательные взгляды. Уильям же смотрел только себе под ноги, надеясь, что когда-нибудь Даниэлю надоест вести себя, как неразумному отцу, и он позволит Уиллу сделать свои первые самостоятельные шаги в эту большую жизнь, название у которой было не столь пафосным, как все ее окружение.

Главная лестница дома Куэрво. Главный аттракцион для тех, кто выпивал слишком много. И для тех, кто не брал в рот ни капли. Тёмная, дубовая и лакированная, она была покрыта истоптанным небесно-синим бархатом. В некоторых местах дорожки виднелись протоптанные залысины. По краям ткань начала бахромиться и рассыпаться длинными нитями, цепляясь за подошву и перекатываясь комками. А золотые крепления, державшие ткань, потемнели, прижались к полу под тяжёлой поступью владельцев, а где-то и переломились, рваными краями раны сообщая о своей смерти.

Уилл не торопился преодолеть пролёт полукруглой лестницы, хотя Даниэль продолжал подталкивать его. Семейные портреты в вычурных старинных рамах, черно-белые фотографии, раскрашенные вручную, и безвкусные индейские маски – Уилл сбился со счета, пока во все глаза рассматривал пополнившуюся коллекцию Куэрво. На последней ступеньке Уильям все же решился прервать паузу, задав первое, что пришло ему в голову:

– Лусиа?

Даниэль застопорился на месте, хмыкнул и затем жестом пригласил Уильяма пройти дальше, напоследок оглянувшись.

– Новая кухарка Анхеля, – полушёпотом сквозь сжатые зубы ответил Даниэль. – Мария настолько любит себя, что никогда не дотронется до сковородки. И уж тем более – плиты. Она даже дочь поручает одевать и мыть другим людям. Не то чтобы нас с Анхелем воспитывали иначе, но сейчас все же другие времена, да и Анхель не похож на благочестивого работодателя. К счастью для моего кузена, у него достаточно денег, чтобы оплатить прислугу и их молчание.

Сделав большие глаза, Даниэль неопределённо кивнул головой и, остановившись у темной покоцанной двери, нажал на ручку, впуская Уильяма в комнату. Было удивительным, что из всех дверей в коридоре именно самая примечательная дверь принадлежала домашнему офису Даниэля. Кажется, она была несколько раз выкрашена в разные цвета, пробивающиеся теперь сквозь друг друга уродливыми пятнами и опадающие на пол мелкими щепками. Да и сам кабинет больше походил на кладовку или небольшой склад – несколько метров в ширину, заставленный высокими стеллажами и одним крупным полупрозрачным шкафом. В конце комнаты виднелись высокое створчатое окно и стол перед ним, на котором взгромоздились стопки книг и просто стопки.

Паркет протяжно заскрипел под медленными кошачьими шагами Уильяма. Лампа приветливо замигала, жужжа своей раскалённой спиралью и отбрасывая на стены причудливые тени. Уильям не стал дожидаться очередного приглашения Даниэля и прошёл вглубь комнатушки, опустившись в одно из кресел.

– Отлично, – Даниэль хлопнул в ладоши, как только дверь захлопнулась, и поспешил присоединиться к Уильяму, заняв кресло напротив. – Теперь нас будет слышать чуть меньше ушей. Итак, дружище, напомни-ка мне, на чем мы остановились? Ах да. Ты виделся с Анхелем. Когда?

– На маскараде. И я бы не сказал… – Уильям прикусил щеку, подбирая подходящее определение той вакханалии безвкусицы, что творилась на празднике. – Я бы не назвал это встречей. У них был довольно короткий разговор с мистер Кёнигом. А потом Анхель поспешил удалиться. Но даже за это время у меня свело от него зубы и зачесались кулаки. Больно у твоего кузена было довольное лицо.

Слова Уильяма доходили до Даниэля достаточно долго, чтобы Уилл успел различить каждую эмоцию, проскользнувшую на его лице: лёгкое недоумение сменилось детской растерянностью и чем-то еще – Уилл когда-то дал этому название «Куэрво не понимает, как кто-то его обыграл по этой жизни».

– На маскараде? На том самом маскараде? – Анхель едва не подпрыгнул в своём кресле от неожиданности, а потому вцепился пальцами в край стола и зашёлся тяжёлым кашлем, как при стремительно развивающейся пневмонии.

– Не знаю, на каком «том самом», – Уилл нервно повёл плечом, подался вперёд и несколькими сильными ударами по спине выбил из горла Даниэля ком из слюны и припрятанных оскорблений. – Для меня это был просто маскарад. И очередное сборище скучающих по старой жизни людей.

– Вот все тебе приходится объяснять, – нетерпеливо пробормотал Даниэль, подаваясь вперёд, и уже шёпотом продолжил: – Анхель каждый год проводит маскарад в конце октября. Сорит деньгами и развлекает местную элиту. И с кризисом, на удивление, он не перестал их устраивать. Только сделал закрытыми. Попасть можно только по личному приглашению и не распространяться никому о том, что там было. Разумеется, об этом маскараде знает добрая половина города. И каждый делает вид, что не знает, о чем говорят остальные. Но… меня поражает, что ты даже не сказал мне, что Анхель пригласил тебя!

– Меня пригласил не Анхель. И меня больше поражает то, что тебя там не было.

Даниэль несколько раз быстро моргнул, а затем привычным жестом отмахнулся.

– У меня было дежурство, – Даниэль вернул несколько стопок в горизонтальное положение, а затем добавил в ответ на возмущённый взгляд Уильяма: – Да, Уилл. Именно в тот раз, когда ты решил наконец оторвать свою задницу от кресла и посетить хоть какое-то светское мероприятие!

В том, что у Даниэля Куэрво в этот вечер было дежурство Уильям очень сильно сомневался. Практику Даниэль предпочитал вести в качестве частного врача, занимая один из лучших кабинетов клиники и отсчитывая главврачу довольно крупные суммы за его красноречивое молчание мертвеца. С настоящими пациентами, для которых были подготовлены мягкие удобные кресла и забавные электрические шапочки, Даниэль старался сталкиваться как можно реже. Обычно всю грязную работу он скидывал на младших сотрудников, отсиживаясь в мягком кресле и выписывая одинаково бесполезные для обречённых на существование в вечных страданиях пациентов рецепты.