Читать книгу - "Няня - Джилли Макмиллан"

раз перечитывая журнал. Необходимо найти семью с положением в светских кругах, людей, которые знают, как себя вести и что такое достойная жизнь. Она испытывает едва ли не физическое возбуждение при виде изысканно одетых мужчин и женщин на фоне красивой мебели. Двойные имена, титулы…

Ей бы одного из подобных джентльменов…

Джо

Работа стала для меня передышкой от дома. Жду не дождусь, когда к нам переедет Ханна. Мать среагировала на мой замысел точно так же, как и Руби.

– Только через мой труп! – заявила она.

– Это несправедливо. Мне необходима поддержка.

– Я предлагала тебе свою помощь.

Руки матери трясутся, однако я не испытываю к ней ни капли сочувствия, лишь гнев: сама виновата!

– Ты не в состоянии делать то, что мне нужно. Это ведь не пара-тройка часов в день! Руби нуждается в постоянном присмотре, и нам требуется надежный человек. Разве ты возражала, когда Ханна занималась моим воспитанием?

– Я запрещаю тебе приглашать эту особу!

– Как ты можешь? Все уже договорено. Надеюсь, это ненадолго: мы с Руби уедем отсюда при первой же возможности.

– За девочкой должен присматривать кто-то из членов семьи.

– Значит, то, что было хорошо для меня, неприемлемо для моей дочери? Просто невероятно…

Похоже, сейчас будет скандал. Готовлюсь защищаться изо всех сил, однако мать тяжело вздыхает и смотрит мне прямо в глаза.

– Джослин, отнесись серьезно к тому, что я сейчас скажу, – говорит она, и меня пробирает страх.

– К чему ты клонишь?

– Руби мне недавно кое-что рассказала: Ханна занимается телесными наказаниями.

– Хочешь сказать, что она бьет мою дочь? – Что за отвратительная ложь! Не ожидала, что мать опустится до подобной низости, чтобы добиться своего… – Не думала, что ты способна на такие измышления! Ханна и мухи не обидит. Она меня в детстве пальцем не тронула. Да и Руби наверняка мне пожаловалась бы.

– Милая, клянусь: я тебя не обманываю. Жизнью клянусь! Это действительно было…

– По-моему, ты что-то путаешь.

– Джослин, ты должна принять меры. Если будешь бездействовать, за дело возьмусь я.

– Прекрати! Твои обвинения просто возмутительны! Я была о тебе лучшего мнения. Я ухожу на работу, вечером переговорим. А тебе пока следует смириться с мыслью, что Ханна будет жить в нашем доме.

В поезде обдумываю услышанное. Ни на минуту не верю, что мать говорит правду, и все же ее слова не проходят бесследно. Кто в детстве обращался со мной хуже – Ханна или мать? Конечно, мать. А теперь она пытается очернить мою бывшую няню. Черт знает что! Разумеется, позволь Ханна себе лишнее, Руби немедленно мне все рассказала бы.

Добравшись до Лондона, вновь погружаюсь в свое расследование происхождения картины. Чувствую себя то ли детективом, то ли кладоискателем. Невероятные ощущения! Интересно, сколько домов и гостиных сменила за несколько десятилетий «Ванитас»? Скольким человеческим трагедиям она стала свидетельницей? Я просто очарована возможностью погрузиться в подобные подробности, и все же следует сосредоточиться на главном. Архивы Национальной галереи позволят мне узнать историю картины в самые кратчайшие сроки.

Я нахожу важные сведения в каталоге одной из выставок, где побывала «Ванитас». Собственно, это тоненький буклет с перечнем произведений искусства. Напротив каждого названия – маленькое черно-белое фото. В скромном буклетике содержится самая что ни на есть полная информация о происхождении нашей картины. Итак, до Холтов и Пауля Кёнига «Ванитас» принадлежала фонду Йоханнеса Хофкеса. Важнейшее дополнение к тем документальным следам, что я уже обнаружила! Фотографирую нужную страницу и с торжествующей улыбкой покидаю архив. День получения комиссионных приближается.

А кстати… Почему бы мне не продолжить изыскания? Разве нельзя проследить более раннюю историю картины? На ходу задаю поиск в интернете. Итак, фонд Хофкеса до сих пор существует. Наверняка у них сохранились некоторые свидетельства.

Направляюсь к нашей галерее. На улице свежий солнечный денек, и Лондон выглядит чудесно. На Пиккадилли танцуют тени. Деревья у церкви Святого Джеймса уже сбросили листву, и бледные солнечные лучи пробиваются сквозь переплетение ветвей, заливая мягким светом прилавки уличных торговцев. Скоро магазинчики украсят свои витрины к рождественским праздникам. Неплохо бы вывезти Руби на несколько дней в столицу – правда, сперва надо получить причитающуюся мне комиссию. Не исключено, что Ханна захочет поехать с нами. Здорово было бы провести время втроем! Стараюсь не думать ни о рассказе матери, ни о том, что мне делать с этой информацией.

В галерее обнаруживаю протирающую застекленные картины Клеменси.

– Мне удалось найти каталог с выставки! – с порога кричу я.

Клеменси, не прерываясь и даже не обернувшись, отвечает:

– Отлично!

– Фавершем у себя?

– Нет.

– Ах…

Ее равнодушие вводит меня в легкий ступор. Да еще и Фавершема нет на месте. Стараюсь не расстраиваться.

– Решила, что неплохо бы связаться с фондом, который был собственником «Ванитас» до Пауля Кёнига. Чем больше мы узнаем, тем лучше, правда?

Клеменси наконец оборачивается. Ее руки черны от типографской краски: стекла она полировала старой газетой.

– Думаю, в этом нет необходимости. Посмотрим – возможно, клиента удовлетворит и та информация, которую вы уже нашли.

– Что-то случилось?

– Нет-нет, ничего.

Она принимается за следующую картину. Брызгает на тряпку стеклоочистителем и аккуратно протирает стекло. А я не могу заставить себя остановиться: идея представляется мне крайне важной.

– Спрошу все же мнения Фавершема. По-моему, клиенту следует предоставить все, что только можно раздобыть. Это ведь все-таки история. Если у меня получится собрать максимум доказательств происхождения картины, они останутся в качестве приложения к ней, станут частью ее истории.

Клеменси уныло опускает плечи.

– Вы хоть представляете, как пафосно все это звучит? – Видимо, мне не удается скрыть обиду, потому что коллега смягчается: – Послушайте, давайте присядем на минутку. Полагаю, вам кое-что следует знать.

Она настолько серьезна, что я задаюсь вопросом: не сообщат ли мне сейчас о предстоящем увольнении?

– Простите, если я несколько перегибаю палку, но мне хочется сделать все возможное.

Клеменси садится напротив.

– Мне очень неприятно об этом говорить, – начинает она, – но некоторые картины в нашей галерее – вовсе не подлинники. Фавершем замешан в афере с подделками шедевров. Он занимается подобной деятельностью уже лет десять.

– Что? – Я ожидала от Клеменси чего угодно, только не таких откровений. – Но как?..

– У них разные методы. Комбинация сложная, и я могу раскрыть вам ее от и до, но в первую очередь вам следует знать, что Фавершем работал в связке с вашими родителями и Элизабет Фуллер, подругой леди Холт. Элизабет как раз и создает подделки, основой для которых служит коллекция вашей семьи. Фавершем пользуется репутацией настоящего знатока, поэтому имеет