Читать книгу - "Год Людоеда. Время стрелять - Петр Кожевников"

— А как? — Филипп надел козырьком на затылок свою бейсболку, в которой ходил на работе. — Током, что ли, отпугиваешь?

— Ну да конечно, током! Еще на этих тварей электричество тратить! Да оченно даже просто: вбиваешь с двух сторон по гвоздю, а на них натягиваешь над теми местами, где эти твари могут сесть, проволоку — и вся любовь! — Ремнев даже изобразил руками невидимую нить. — Они, падлы, естественно, пытаются как-то пристроиться, а проволока им этой возможности не оставляет! Весь фокус здесь состоит в том, что они лапками-то карябаются, а грудка у них не умещается! Вот они посуются, поворкуют — и сдрискивают! Блядские птицы!

— Да, вот уж действительно: дешево и сердито! — захлопал Филипп в ладоши. — А я так еще подумал, что голубей так прозвали за то, что ты его, положим, кормишь-поишь, к себе приручаешь, а он тебе в один прекрасный день все обосрет, да и сам потом сдриснет!

— Ну, Рыжик-Пыжик, я смотрю, ты вроде меня еще тот сказочник! — глубоко посаженные глаза Ремнева озорно блеснули. Старший санитар встал и похлопал напарника по плечу: — Ладно, Филя, я, пожалуй, поканаю, а ты здесь не балуй, видишь, люди наши отдыхают? Если что по вахте не так, особо не серчай — ребята мы, сам знаешь, простые и неученые. На то надо скидку иметь!

— Трепач ты, Корней Иваныч! — Мультипанов тоже начал подниматься, нервно блуждая глазами по помещению. — Сколько мы жмуриков завтра на похороны отправляем?

— Да троих всего! Пойдем, я тебе их покажу, — Корней вышел в коридор и открыл дверь в холодильную камеру. — Главное — о Кумировой позаботься! А то с нас за нее по полной программе спросят! — санитар указал коротким тупым пальцем на труп старой женщины, лежащий на отдельной тележке. — Ее сына хоть и поспешили за ней вдогонку отправить, но от него осталась сильная команда, и они с нас могут строго спросить. За нее деньги сам Федор Данилович заслал, а с этим человеком, ты и сам знаешь, шутить не надо.

— Так это мамаша кандидата в генерал-губернаторы, которого ночью грохнули? — Филипп издал своими выпуклыми губами призывный трубный звук. — Так она уже тут у нас как бы малёхо перезрела!

— А ты ее намарафеть и не жалей парфюма, чтобы клиенты потом за тобой по бескрайним родным просторам с бензопилой не бегали! А то они тебе за Раису Власовну ручонки-то окоротят! — Корней протянул сменщику руку. Они простились. — Ну, давай закрывайся, чтоб тебя не украли!

— Да кому я, Корней Иваныч, нужен? — лицо Мультипанова урезалось в тончающей щели закрываемой двери. — Что с меня взять-то, кроме анализов?

— В наше время на любой товар спрос найдется! — Ремнев покивал головой, словно соглашался с собственной мыслью. — Запомни это, Филя, навсегда запомни! Эти времена не скоро окончатся!

— Ну да, вон этот самый «Экстаз-холл» вчера заминировали — тоже, значит, кому-то это надо? — младший санитар лукаво глянул на Корнея. — До завтра!

— Вот-вот, это тоже ценный штрих! — старший санитар обращался к уже закрытой двери. — Ну давай, до скорого!

Выйдя во двор, Ремнев обошел морг и остановился возле узкой железной двери, на которой было написано: «Опасно! Высокое напряжение!» Санитар достал ключ, отпер дверь и исчез в темном проеме, затворив за собой входную дверь.

Корнею не потребовалось много времени на то, чтобы разгадать основную причину, приведшую на работу в морг его напарника, Филиппа Мультипанова. Еще бы нет! Ремневу, отпахавшему в этой системе столько лет, да не вычислить эдакую птицу? Да уж и впрямь о таких тварях говорят, что их уже по полету видно! Полет-то, надо сказать, самый что ни на есть мерзопакостный! Ну да ладно, надо бы еще разок его забавы на видео снять, и тогда этот грамотей будет у него на таком надежном крючке болтаться, с которого уже никогда в своей жизни не слезет!

Корней Ремнев проник в свое секретное помещение, обратился к объективу заведомо установленной здесь видеокамеры и убедился в том, что тележка с молодой блондинкой, которую привезли вчера с женской травмы, по-прежнему находится в его обзоре, то есть головой к его наблюдательному пункту, устроенному старшим санитаром несколько лет назад в вентиляционном ходе. Спасибо архитекторам прошлого века! Такая забота о потомках! Да тут не то что одному стоять, здесь можно всей семьей отобедать! Вот как немчура умела строить!

Ремнев включил камеру и замер в ожидании, зная, что ждать ему теперь остается совсем недолго. Он не боялся того, что его напарник сможет услышать жужжание видеокамеры, потому что в покойницкой стоял постоянный гул от вентиляции, которую, с одной стороны, ради общей пользы, а с другой — не без личного интереса установил здесь один очень ответственный работник — Корней Иванович Ремнев.

Филипп появился в дверях холодильной камеры. Он был в халате, но весь дрожал, его левая рука провалилась в карман халата и интенсивно шевелилась, заставляя зеленую ткань нервно топорщиться. Мультипанов осмотрелся, словно не исключал возможности встретить здесь кого-то живого, — и это после того, как он уже обошел все помещения больничного морга и запер на все замки все двери! Да, что-то ведь чует, гаденыш, а что — и сам пока в толк не возьмет! Вот чутье, прямо как у его тараканов! У них поди и научился!

Филипп прошелся по покойницкой, в которой трупы лежали на стеллажах и тележках. Мультипанов приближался к женщинам и оглядывал их со всех сторон, уделяя особое внимание промежности. Некоторых он оглаживал и теребил их заиндевевшие соски.

— Всем лежать! — приказал Филипп и скорчил потешную гримасу. — А то накажу, ой как я вас всех накажу! Самим потом стыдно будет! Я вам обещаю! Меня все слышали? Отвечай! Я бью два раза! Первый — по вилку! Второй — по крышке гроба! А ты что, мерзлячка, меня в упор не замечаешь?! — Мультипанов адресовал свою реплику объективно равнодушной ко всему на свете блондинке и быстро, словно рискуя куда-то опоздать, ринулся к женскому трупу, выкрикивая: — Ты — моя невеста! Тили-тили тесто, жених и невеста! Брачная ночь! Я люблю тебя, слышь, люблю…

— Вот все они, придурки, на один манер — перед кем ты сейчас, спрашивается, представляешься?! Что тебе, головастик, цирк здесь или КВН? За кого ты сам себя принимаешь? Ну подожди-подожди, скоро я тебе кое-что такое предъявлю, отчего ты у меня, в натуре, заплесневеешь! Тоже мне, в рот компот, Чикатилка объявился! — лицо Корнея обрело скептическое выражение, но он тем не менее продолжал пристально наблюдать за своим напарником. — Ну что, форель морская, и ты туда же, никак влындить собрался? Вот бесстыдник, прости господи!