Читать книгу - "Шифр Шекспира - Дженнифер Ли Кэррелл"

Во Франкфурте мы прошли паспортный контроль и забрали багаж.

— Дай мне свой паспорт, — попросил Бен, как только таможня нас отпустила.

Я вернула ему документ.

— Что теперь? Пойдем пешком?

— Перекусим, — ответил он, прокладывая путь к маленькому кафе в ярких тонах с гранитными столешницами. Бен заказал кофе и пирожки на чистом (как будто) немецком.

— Сколько же языков ты знаешь? — спросила я с немалой долей зависти.

Он пожал плечами:

— Сначала знал только два — английский и испанский. Долгое время не мог сообразить, что это не одно и то же. Остальные дались мне довольно легко. Есть же люди, которые запоминают мелодии с первого раза. Так и я.

— С первого раза можно запомнить разве что «Спляшем, Пегги», — не сдавалась я, — но не Малера и Бетховена.

— «Два кофе и яблочный штрудель, пожалуйста», наверное, больше тянут на «Пегги», чем на Малера. Для меня языки — что заграница: вроде всюду чувствую себя как дома, а на поверку — нигде. Если можно так выразиться.

— Как так получилось?

— С языками или заграницей?

— И с тем и с другим.

Бен откинулся на стуле и улыбнулся. На меня с жаром нахлынуло воспоминание о поцелуе, и я быстро отвернулась.

— С первым — постарались родители-полиглоты, — сказал он. — Моя мать говорит на четырех языках. В свое время она решила, что ее дети должны знать не меньше. Со вторым — виновата моя неусидчивость. В семье банкиров единственная приемлемая возможность избежать судьбы финансиста, адвоката или врача — пойти в армию. — Он пожал плечами. — И одна из возможностей посмотреть мир.

— А приемлемой альтернативы не было?

— Если и была, я ее не нашел. — Проглотив остаток кофе, он вынул мой паспорт из нагрудного кармана и отдал мне. — Улика номер один.

Я уже собиралась его спрятать, но тут Бен сказал:

— На твоем месте я проверил бы.

Паспорт изменился. Фотография осталась прежней, но «Уильям Джонсон» превратился в «Уильяма Тернера», да и штампы стали другими. Во-первых, их число выросло, как будто Уилл Тернер все лето колесил по Европе, а во-вторых, немецкий штамп сообщал, что он жил в Германии по крайней мере неделю.

— На случай если пути из Вашингтона в Лондон проверяются, — пояснил Бен.

— И много у тебя паспортов?

— Будем надеяться, этот довезет куда надо.

Может, американские рейсы в Лондон и проверялись, но франкфуртские — нет, по крайней мере для Уильяма Тернера. Около трех часов дня мы приземлились в Хитроу. Бен исчез в очереди к окошку «Паспорта Великобритании и стран ЕЭС», и почти через час меня поманил на британскую сторону улыбчивый человек в сикхском тюрбане. Бен уже собрал наш багаж. Пока мы проходили таможню, никто на нас даже не глянул. Снаружи уже пыхтел «бентли» сэра Генри.

— Боже правый, Кэт! — произнес тот, разглядывая меня, пока я садилась. — Из тебя вышел хорошенький мальчик!

— Уильям, — чопорно поправила я. — Уильям Тернер.

— Так куда прикажете, мистер Тернер?

— В Вестминстерское аббатство, — произнес Бен, влезая на соседнее сиденье. Барнс у руля кивнул.

— А вы, видимо, мистер Нужный Человек? — обратился к Бену сэр Генри. — Полагаю, Кэт успела разобраться во всех ваших функциях.

Когда машина тронулась, я угрюмо представила Бена сэру Генри. Тот подался вперед и нажал на кнопку, что поднимала стекло между кабиной и пассажирским салоном, а потом сказал мне:

— Мне удалось выяснить, каким ядом убили Роз.

Я похолодела.

— Оказалось — калием. Вот тебе и «сок белены в сосуде». Укол простого раствора калийной соли в шею. Легко найти, легко применить. Убивает моментально и практически не обнаруживается.

— Как же вы это узнали в таком случае? — спросил Бен.

— Не я, — ответил сэр Генри. — Инспектор Тучиссимо. Оказалось, он столь же хитер, сколь и мрачен. Сомневаюсь, что из него самого можно вообще что-нибудь выжать, кроме анализа на ежегодном обследовании… хорошо, в экспертизе нормальные люди попались. Я с ними поговорил и узнал вот что: после смерти все клетки тела высвобождают ионы калия. Таким образом, его присутствие у покойников считается нормой. Однако при этом он может и убивать. Здоровое сердце как бы балансирует на грани: слишком мало калия — останавливается, слишком много — то же самое. Поэтому инъекция в яремную вену дала тот же эффект, что и Клавдиева белена. — Он понизил голос:

Прокажающий настой, чье свойство

Так глубоко враждебно нашей крови,

Что, быстрый, словно ртуть, он проникает