Читать книгу - "Лик смерти - Коди Макфейден"

— Келли, добавишь что-нибудь?

Келли улыбнулась загадочной улыбкой.

— Позже. Пока я со всем согласна. Давай я выскажусь последней.

Я неодобрительно взглянула на нее. Келли сидела и невозмутимо попивала кофе.

— Итак, мальчика оставили сиротой и надругались над ним, — продолжала я. — Возникает вопрос: за что он хочет отомстить — за все свои злоключения или только за одно? И почему так много жертв? У нас есть Сара, выжившая жертва, что-то вроде символического адресата мести. Отлично. Если мы будем придерживаться этого мнения, семейство Кингсли становится случайной жертвой. Сопутствующие потери. Их несчастье в том, что они взяли Сару на воспитание. Но из дневника девочки выясняется, что были еще две жертвы, поэт и студент-философ. Почему они попали под раздачу? И почему так отличается способ их убийства и убийства Варгаса?

— Преступник расправился с Варгасом так же, как и с Кингсли, — объяснил Джеймс. — Перерезал ему горло и выпотрошил. Довольно ужасно, согласен, но это не самый болезненный способ. Я прав? С поэтом и студентом преступник поступил совершенно иначе. Их смерть была для него чем-то особенным. Так же как и смерть Сэма и Линды Лэнгстром. Совсем не быстрая и далеко не безболезненная.

— Ты имеешь в виду, что он меняет методы убийства в зависимости от серьезности преступлений? — спросила Келли.

— Я говорю, что он ведет себя так, словно вершит правосудие. Однако, по его мнению, разные поступки заслуживают разных видов наказания.

— Согласен, — кивнул Алан. — Пусть жертвы делятся на главные и второстепенные. Варгас и Кингсли, таким образом, второстепенные. Сара, ее родители и поэт со студентом-философом — главные жертвы. Они заслужили самой ужасной расправы.

— Да, — откликнулся Джеймс.

— Если Лэнгстром-старший причинил Незнакомцу вред, когда тот был ребенком, но умер и не может получить по заслугам, значит, правосудие должно свершиться над его потомством, — сказал Джеймс.

— Это может также означать, что преступление, совершенное дедом Сары, с точки зрения Незнакомца, чрезвычайно скверное.

— Ты основываешься на содеянном с Сарой? — спросил Джеймс.

— Ну конечно.

— Как ты думаешь, поэт и студент-философ, кем бы они ни были, имели детей? Есть ли еще такие Сары? — спросил он.

Я замолчала, обдумывая эту отвратительнейшую, ужасную в своей дикости мысль.

— Нет, не знаю. Ладно… Итак, мы предположили, что он сирота, попал в плохие руки и страдал от насилия. Это подтверждают шрамы на ступнях. А что еще?

Все молчали.

— Теперь моя очередь, — сказала Келли. — Я целый вечер копалась в компьютере Варгаса. Он напичкан порнографией во всех видах, включая жесткую порнографию с участием детей. Он был неразборчив в своих извращениях. Вдобавок к детской порнографии я там увидела столько дерьма, столько скотства… — Келли скривилась. — Поедание блевотины…

— Ладно, мы поняли, — сказал Алан с болью в голосе.

— Извини. Однако все предназначалось для личного пользования и подтверждает уже известную нам информацию об этом подонке. В его электронной почте особых откровений не было. Чего не скажешь о видеоклипе.

— Видео? И что на нем? — спросила я.

Келли кивнула на монитор:

— Сейчас покажу.

Я уселась рядом с коллегами. Плейер был уже запущен.

— Готовы? — спросила Келли.

— Включай! — ответила я.

Она нажала «Пуск». Мы увидели черный экран, а через мгновение нашему взору предстал безобразный ковер.

— Я его узнаю, — пробормотала я. — Это ковер в квартире Варгаса.

Камера дернулась, стала раскачиваться в разные стороны, пока ее устанавливали на штатив, отчего изображение в кадре поползло вверх. Затем возникла жуткая кровать Варгаса, на которой мы видели трупы. На матрас забиралась обнаженная девочка, совсем юная, едва достигшая половой зрелости. Она ползла на четвереньках, руки были в наручниках.

— Та девочка, которую мы видели вчера, — сказала я.

Вдруг послышался голос за кадром, он что-то бормотал. Я не разобрала ни слова, но девочка повернула голову и посмотрела прямо в объектив. Ее живое лицо выражало спокойствие и безмятежность и почти не отличалось от ее мертвого лица. У девочки были красивые, но совершенно пустые голубые глаза.

Потом пред нами предстал Хосе Варгас. Одетый. В джинсах и грязной белой футболке. Он выглядел на свой возраст. Немного сутулый, небритый, с помятым лицом. Но его глаза сияли. Он был в предвкушении того, что собирался сделать.

— Что это у него в руках — прут? — спросил Алан.

— Он самый, — ответила Келли.

Прут представлял собой тонкую ветку, очищенную от коры, остатки которой были видны на ее конце. Варгас приготовился совершить телесное наказание так, как это делали в старину. Он повернулся спиной к девочке и наклонился вперед, проверяя камеру. Кивнул сам себе и окинул девочку критическим взглядом.

— Задницу выше, сука чертова! — рявкнул он.

Девочка посмотрела на него почти не мигая, немного поерзала и подняла ягодицы выше.

— Так-то лучше, — сказал Варгас, огляделся и снова проверил камеру. — Отлично.

Потом кивнул сам себе, и его рожа заполнила кадр. Он улыбался безобразной улыбкой, обнажавшей редкие коричневые зубы.

— Парню нужен стоматолог, — пробормотал Алан.

— Итак, мистер Сам знаешь кто, — начал Варгас, — привет! Buenos dias! Это твой старый друг, Хосе! — Варгас указал на девочку. — Некоторые вещи, я думаю, не меняются. — Он обвел жестом комнату и пожал плечами. — А другие — даже очень. Деньги не главное в наши дни. Время, которое я провел в тюрьме, оставило меня без гроша, но, как говорится, мастерство не пропьешь! — И он опять улыбнулся своей безобразной улыбкой. — А я действительно мастер. И ты это знаешь. Я помню, чему ты меня учил в те благословенные дни, когда я был намного моложе. Я покажу тебе все, что запомнил. Договорились? — Варгас поднял прут и улыбнулся. — Учи свою собственность, но никогда не оставляй следов, которые сделают ее менее ценной. Хосе помнит.

Варгас опустил руки, челюсть у него отвисла, а взгляд стал неописуемо плотоядным. Сомневаюсь, что он осознавал в ту минуту собственную мерзость. Прут на мгновение застыл в воздухе, дрогнул в его напряженных руках и со свистом обрушился вниз, ударив девочку по ногам. Звук удара был еле слышный, но боль, которую девочка испытала, оказалась непомерной. Ее глаза чуть не выскочили из орбит, рот широко раскрылся, и секунду спустя из глаз хлынули тихие слезы. Девочка стиснула зубы, пытаясь подавить крик.

— Говори, говори, сука чертова, — рявкнул Варгас.

— Т-т-ы мой Бог, — заикаясь произнесла девочка. — Благодарю тебя, Господи.

— Акцент, по-моему, русский, — заметил Джеймс.