Читать книгу - "Зов черного сердца - Александр Белов"

Однажды случилось то, что давно напрашивалось – он заблудился. Кто мог подумать, что случится это не в джунглях Амазонки и не в бесконечных льдах Арктики, а в современном и цивилизованном Стамбуле. Обычным туристам не показывали то, что показали ему – руины древнего храма, не отмеченные ни на одной карте, не задокументированные ни в одной летописи.

Сначала он вообще решил, что его обманули и экстремальные развлечения закончились, слишком уж ухоженными выглядели «развалины». Он обернулся, чтобы высказать претензию гиду, но никого не обнаружил. Покричал для порядка и пошел осматривать достопримечательность, будучи уверенным, что все происходящее часть программы.

Его нашли спустя трое суток. Оборванного, грязного с сильно отросшими волосами. Создавалось полное ощущение, что он провел в заброшенном месте не три дня, а не менее месяца. Сам Марат не хотел вспоминать пережитое, и память пошла ему навстречу, закрыла потайную дверь, за которой и хранились теперь страшные воспоминания…

… – Я видел призраков монахов, неприкаянно бродивших по опустевшим коридорам их бывшей обители; наблюдал за расправой над ними; видел смерть и новое рождение, а гид на голубом глазу заявил, что меня не было три дня. – Кулаки Марата непроизвольно сжимались, пока он рассказывал свою историю: – Не убить его я не мог, таково было условие моего освобождения.

В том старом храме я действительно получил то, к чему стремятся люди, приходя к святыням. Просветление. Моя миссия состоит в том, чтобы создать на земле новую религию, основанную на тотальном подчинении и безоговорочном служении культу.

Иначе нельзя! Не работает иначе!

Люди по сути своей стадо, а стаду нужен пастух. Тот, кто явился мне там, пообещал сделать меня таким пастухом. Взамен попросил сущий пустяк – освободить его из заточения. Ведь когда-то ему поклонялись, приносили жертвы, возносили молитвы.

Потом взяли и забыли.

А ведь даже боги не могут долго обходиться без того, чтобы в них верили и помнили.

То, что делал Толя и ему подобные, сущий пустяк в сравнении с теми возможностями, которые открывались передо мной. Кстати, Толю пришлось убить, потому как он пугал меня разоблачением, тряс перед носом каким-то компроматом. Зная его, я просто предложил снова стать партнерами. Но Толя дал заднюю, заподозрив неладное, и тогда я узнал, что такое зов хозяина. Он может свести с ума, может убить, а может призвать и подчинить. Кто-то поддается быстрее, кого-то приходится подождать, как твою ведьму, например. Толя сдался быстро. Даже неинтересно как-то.

Тима, ты не заснул?

– …гребаный урод! – Выплюнул Кольцов окончание фразы с вернувшейся возможностью разговаривать.

– Как некрасиво, Тима, мы все же с тобой друзья. – Марат покрутил головой, разминая шею. – Но я не в обиде, честно. На твоем месте тоже ругался бы и проклинал. С твоего позволения, я продолжу.

Для моей новой империи нужна была подходящая локация, в идеале место должно быть уже подготовленным. Как же я удивился, когда узнал, что засранные бомжами развалины монастыря в нашем городишке и есть такое место. Все началось очень давно, когда вместе с чумой сюда завезли небольшую шкатулку с амулетом в виде птичьей лапки. Два монаха Антип и Лука обнаружили вместо своего духовного дома оскверненные стены и помутившегося рассудком настоятеля. Они еще не знали, что монастырем владеют иные силы, не те, которым они привыкли поклоняться, и привезенная под видом чудотворных мощей лапка впустила нового хозяина сюда на вечное поселение. Антип убил Луку, присягнув на верность хозяину. Он один смог все организовать, смогу и я. Многие даже не подозревали, кому служат, и продолжали носить на груди птичьи лапки, искренне веря, что носят святые распятья. Они все находились под властью морока.

– Ты просто поменял одного Толю Северцева на другого.

– Тима, Тима, тебе не удастся зародить во мне сомнения. – Марат обошел круг из свечей, встал так, что между ним и Кольцовым можно было провести ровную линию, делящую круг пополам. – Он нуждается во мне точно так же, как я в нем. Убийства в самом деле были ритуальными, здесь я тебе не открою никакой тайны, но поясню суть. Человеческие языки и глазные яблоки не просто питательны, в них заключается сама душа. Глаза – зеркало, язык – волеизъявление. Забирая их, он забирал души. Если бы у тебя была возможность расспросить свою ведьму, она бы сказала тебе, зачем хотела покончить с собой. Смерть физического тела для таких как она не страшна, чего не скажешь о потери духовной составляющей.

Говорила, а он не предавал значения! Она столько пережила, его бедняжка Инга, что теперь он готов разорвать Марата собственными руками.

– А прораб Иван? Зачем ты убил его?

– Все, кого я убил, были людьми одаренными. Просто кого-то нужно было тащить силой, а кто-то пришел сам. Иван, кстати, единственная случайная жертва. О запрете находиться на стройке ночью каждый был предупрежден, и почему он остался здесь, я не знаю. Один из братьев заметил подглядывающего за нами прораба и сообщил остальным. Кстати, ты его знаешь, Михаил парня зовут. Ты еще думал, что он убийца. Так забавно.

– И что с ним стало? – Кольцов почувствовал укол совести. – Он сбежал из дома, и больше я о нем не слышал.

– Миша мальчик особенный. Он много лет провел в застенках психушки, не догадываясь, какая сила его оберегает и может исполнить любую просьбу, стоит лишь попросить. Именно он помог мне заполучить сладкую ведьмочку, которая и впустит в наш мир нового хозяина. – Марат начал чертить мелом на полу символы, окружая лежащих там людей своеобразной границей. – Он ненавидит ведьм, и хозяин совсем немного подправил у него в мозгу пару извилин, чтобы обратить его ненависть нам на пользу. Очень преданный молодой человек, таскал сюда мелкую живность, убивал, верил, что помогает, участвуя в чем-то грандиозном.

– Ты не ответил, где теперь Михаил.

– Здесь он, – оторвавшись от художеств, ответил Марат, указывая пальцем на одного из чудовищ. – Вот, собственной персоной.

Кольцов заморгал и в какой-то момент действительно увидел Михаила, а вместе с ним и других людей. Самых обычных, разве что сильно уморенных, с пустыми взглядами. Михаил отличался от них не только тем, что вид имел вполне осознанный и трезвый, но и еще чем-то неуловимым, что сам Кольцов не смог бы объяснить.

– Мне его даже жаль, – покачал головой Марат, – действительно чистая душа, по незнанию ставшая частью всего этого. Его даже можно спасти, только кто возьмется? Пастырь мог, конечно, но и от него больше нет толку. И да, опережая твой вопрос, Тима, пастыря убил я. Его душа уже поглощена, а вот второй так и будет бродить призраком в старом Доме культуры.

– Пастырь тоже был из одаренных? – Кольцов тянул время. Ему показалось, что удалось пошевелить пальцем на правой руке.

– И да и нет. Он был эмпатом, людей чувствовал, как самого себя. Видел бы ты его лицо, когда он пришел ко мне и начал требовать отпустить Михаила. Он, оказывается, заметил у него наш отличительный знак. Хреновый эмпат выходит, раз сразу ничего не понял. А раз так, то и жить ему незачем.