Читать книгу - "Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг"

— Ну, э-э… — Вопрос застал меня врасплох.

— Уже почти год. — Маша перегнулась через стол, щелкнула своей зажигалкой и дала Вигго прикурить. — Познакомились в гимназии, в пятничном баре, и с тех пор неразлучны. — Она опустилась на подлокотник кресла, в котором сидел я, обняла за плечи и прижалась щекой к волосам. — Собираемся пожениться, когда закончим учебу. Правда, милый?

Наверное, мое пораженное молчание затянулось, потому что я почувствовал резкую боль в шее, куда вцепились Машины когти.

— А… да, да, э-э… любимая. Мы практически одна семья. Так что я подумал, — я облизал пересохшие губы, чувствуя, что начинаю потеть под пристальным взглядом дяди, — что Марии надо познакомиться с моими родственниками. Раз уж мы собираемся быть вместе.

Вигго жадно затянулся и выдохнул густое облако дыма, не спешившее рассеиваться в спертом, насыщенном пылью воздухе. Его тяжелый взгляд переполз с меня на Машу и обратно.

— И что ты ей рассказал? О своей семье?

Я кашлянул. От едкого дыма защипало глаза.

— Все, что знаю. У меня нет секретов от моей девушки. — Это, конечно, вранье, а повторять приятно. «Моя девушка».

— И что же ты знаешь? — прищурился на меня дядя.

— Ну-у…

Маша стиснула мое плечо, что я воспринял как знак одобрения и принялся посвящать Вигго в известные мне подробности семейной истории. Выложил на стол уже слегка помятую фотографию с крестин, упомянул о старом пасторе. Опустил только Машину роль в моих генеалогических изысканиях и еще камушки. О том, что я сделал, должны узнать только три человека, и дядя в их число не входил.

— А что ты думаешь обо всем этом? — обратился Вигго к Марии, когда я наконец выдохся и опустошенно откинулся на засаленную спинку кресла.

— Думаю, кое-что тут не сходится. — Она помахала ладошкой перед носом, разгоняя сизую дымовую завесу. Видно было, что даже ей, курильщице, тяжело дышалось в густом воздухе, пропитанном миазмами дядиной берлоги. — Женщины не бросают своих детей просто так. Если мама Ноа не хотела возиться с мужем-инвалидом, почему просто не развелась? Они же были женаты достаточно долго. Отсудила бы у него половину имущества и бизнеса и жила бы себе припеваючи. Но нет. Она хватает младшего сына и пускается в бега. Становится нелегалкой, меняет имя, едет на другой конец страны, а потом врет сыну, что его отец мертв. Скрывает от него брата и сестру, а лучшей подруге говорит по секрету, что дети совершили что-то ужасное. И все это просто потому, что ее муж скатился с лестницы? — Она замолчала. Последний вопрос повис между нами шаровой молнией — в кого-то она ударит?

Я закусил губу. Зачем Маша так? Ведь знает же, как все было. Что мама наверняка винила во всем Мартина и…

— Ну и что, по-твоему, случилось на самом деле? — Дядя сбросил пепел в банку из-под пива, не отводя темного липкого взгляда от моей «невесты».

— Откуда мне знать? — пожала плечами Маша. — Вы нам скажите.

— Ишь какая шустрая. — Вигго покачал бородой и подкурил новую сигарету от окурка, исподлобья взглянув на меня. — Она у тебя всегда так?

— Ну-у… — протянул я неуверенно.

— Поэтому с фонарем ходит? — Вигго коснулся паучьим пальцем уголка глаза.

Я выпрямился в кресле. Неужели дядя подумал?..

— Нет! То есть это не то…

Мария снова больно ущипнула меня за шею и быстро вставила:

— Просто несчастный случай. Прямо как с Эриком. Не повезло.

У меня аж глаз задергался. Когда мы выберемся отсюда, придется с Машей поговорить. Серьезно.

— Знаешь, почему у бабы в мозгу на одну извилину больше, чем у курицы? — неожиданно спросил дядя.

Я помотал головой, совершенно сбитый с толку. При чем тут курица?

— А ты? — Он посмотрел на Машу таким взглядом, что я был уверен: сейчас она его чем-нибудь треснет.

Но Маша, которую я знал, очевидно, осталась за порогом этого дома. Рядом со мной сидела незнакомка, которая ответила игриво Машиным голосом:

— Нет. Почему?

— А это чтобы она не гадила на пол. — Дядя захохотал, кашляя и плюясь мокротой.

Мария тоже захихикала — довольно фальшиво. У меня мышцы свело в кривоватой улыбке. Не знаю, какую игру Мария затеяла, но мне оставалось только подыгрывать.

Вигго отсмеялся, отхаркался и снова окутался дымом.

— Черт его знает, что у баб в голове, а уж у твоей мамаши в котелке и сам Сатана каши бы не сварил, сам бы сварился. Вот батя наш покойный, помню, поговаривал: «Все, что мужику нужно знать о бабах, — либо ты трахаешь ее, либо она трахает тебе мозг». И жизнь меня раз за разом убеждала, что старик был прав.

Я почувствовал, как тонкие пальцы впились мне в плечо, и накрыл ладонью Машину руку. Кажется, терпение «моей девушки» переполнилось, как презик, в который налили слишком много воды, и грозило вот-вот лопнуть.

— Я тут подумал, — решил я повернуть разговор в более конструктивное русло, — может, мама сбежала, потому что ее обвинили в том, что случилось с отцом? Ну, типа, это она мужа с лестницы столкнула.

Вигго покачал лохматой головой:

— Да я-то бы не удивился. Матильда была та еще сучка и стерва отменная. Вот только шлялась она где-то, когда Эрик упал. Да и панцири сказали, алиби у нее. Жаль, отец твой головой сильно ударился и не смог вспомнить, что там точно произошло.

— Может, не надо так о матери Ноа? Тем более ее уже нет, — зазвенел над ухом Машин голос.

Прав я был насчет презика. Похоже, вот-вот рванет. А я тоже хорош! Это должны были быть мои слова. Какой я после этого сын? Сижу и слушаю, как маму грязью поливают.

— Прошу прощения, фрекен. — Вигго склонил голову в глумливом поклоне. — Племянник ко мне вот вроде за правдой пришел, я и говорю ему правду. А она не всегда приглядная. Это вам не фоточки в «Инстаграме». Правда может и глаз выколоть.

Я скорчился в кресле, жалея о том, что сюда пришел, да еще и Машу с собой притащил. Ничего нового Вигго пока не сказал, только заставил больше сомневаться в маме. Откуда у него к ней такая ненависть?

Словно почувствовав мое состояние, Вигго загасил бычок о керамические плитки столешницы, бросил его в пустую банку и стал подниматься с дивана.

— Кстати, насчет фото. У меня тут где-то был альбом с семейными фотографиями. Думаю, Ноа интересно будет взглянуть. Поможешь его найти? — обратился он ко мне.

Я с облегчением вскочил с кресла.

— Конечно!

— Мы быстро, — ухмыльнулся дядя и подтолкнул меня в