Читать книгу - "Остров - Питер Бенчли"

Майкл Флорио стоял на мостике катера Береговой Охраны “Нью-Хоуп”, занимался своей чашкой кофе и праздно глядел на детишек, собравшихся на пристани с первыми лучами солнца, чтобы поглазеть на огромную военную машину, оказавшуюся этой ночью на Саут-Кайкосе.

Флорио чувствовал усталость и обиду – усталость, потому что он почти не спал с тех пор, когда они два дня назад покинули Флориду, а обиду – потому что был уверен в бесцельности своей миссии.

Не было никаких оснований полагать, что с Бренданом Траском что-то могло приключиться. С ним не было связи уже несколько дней, но его молчание вряд ли могло служить каким-то основанием для беспокойства – он находился на борту большой, хорошо оборудованной моторной яхты, с умелой командой, причем яхта эта имела возможность даже пересекать океан. И он заявлял – публично – что не намерен вступать в контакт с кем бы то ни было. Он не зарегистрировал маршрут своего плавания, но это правило и так чаще нарушалось, чем выполнялось.

Погода была спокойной и тихой. Серьезных штормов не было, не было даже обычных – коротких, но сильных – местных шквалов, которые могли бы заглушить или исказить радиосигнал с просьбой о помощи. А если яхта затонула, то об этом уже стало бы известно, так как на ней была спасательная шлюпка, и четыре самонадувающихся спасательных плота, управлявшихся нажатием кнопки. Все вспомогательные средства были оборудованы мощными передатчиками – в чьих сигналах нельзя было ошибиться – работающими на специальных морских и авиационных частотах.

Но мир, очевидно, не желал верить заявлению Траска о том, что тот его покидает. Когда он выступал по телевидению, ему верили все, но когда он заявил, что больше не желает выступать, то верить никто не захотел. Ему нельзя было позволить исчезнуть без объяснений – или, по крайней мере, без наблюдателей, которые будут ловить каждое его мудрое слово и описывать закат его необычайной карьеры. Публика и общественность как будто была возмущена его поведением, они чувствовали, что именно они сделали его звездой и только они должны были определять, когда ему следует исчезнуть с их горизонта.

Таким образом, по мере того, как шли дни, а известий от Самого Достойного Доверия Человека Америки не было, публика – возбужденная от конспирации, жаждущая мелодрамы, – потребовала доказательств того, что Траск жив и здоров. Неподтвержденные слухи изменили отношение публики к его морскому путешествию – оно началось как обычный круиз, но теперь смахивало на гибельную авантюру.

Им нужны “обратные” новости, подумал Флорио. Им нужны заголовки типа: “С Траском все в порядке” – все равно что “Аварий самолетов сегодня не было” или “Банк ограблению не подвергался”.

Кто-то из руководителей “Тудей” позвонил паре конгрессменов, так как один из их журналистов, пролетая над большим парусным судном, не был уверен стопроцентно, что это не судно Траска. Конгрессмены позвонили кому-то в Пентагоне. Затем кое-кто из системы Траска, которая еще надеялась вернуть его обратно, позвонил Министру Обороны.

Один из друзей поднял Флорио с постели в 2.30 утра, и тот сразу же позвонил своему начальнику и выразил желание вести поиски. В качестве аргумента он привел тот факт, что он – единственный офицер, обладающий как знанием моря, так и сведениями об исчезновении судов, вплоть до настоящего момента. Его просьбу удовлетворили. Но теперь, после сорока восьми часов бесцельных, бесполезных скитаний, он был готов сменить занятие и отойти, наконец, ко сну.

Капитан “Нью-Хоуп”, молодой лейтенант по имени Моулд, поднялся на мостик и встал рядом с Флорио, занявшись дыхательной гимнастикой на свежем утреннем воздухе.

– Вы выглядите ужасно, – заметил Флорио. Моулд кивнул.

– С этим чертовым звуковиком опять то же самое. И в доке, Господи помилуй! На этот раз он упал на то, что наделал.

Телевидение, нажав определенные кнопки, добилось разрешения послать на корабль команду киношников, чтобы снимать эпопею поисков пропавшего коллеги. Сам корреспондент, Дэйв Кемп, был приятным, свободным в общении уроженцем Нью-Йорка, но таинственные союзные правила предписывали, чтобы киношники – кинооператор, звукооператор и ответственный за освещение – были из Атланты. Ни один из этих троих никогда еще не плавал на корабле. Оператор занимался альпинизмом, осветитель держал пчел, призванием же звуковика была ипохондрия. Это был лысый и пухлый коротышка по меньшей мере лет шестидесяти. По его собственному признанию, он был подвержен ишиасу, мозолям, ветрам, ангине, синуситу, себоррее и тому, что он называл нервами. Невозможно было сказать, какие из его болезней были надуманными, но со времени отъезда из Флориды он добавил к своему списку болезней хроническую – “вулканическую” морскую болезнь. И как бы подсознательно стремясь заставить других почувствовать его страдания, он отказывался выходить даже ради того, чтобы его вытошнило.

– Он не желает принимать таблетки, – сказал Моулд. – Говорит, что они могут плохо подействовать в сочетании с другими его лекарствами.

– Почему бы его не отправить назад на самолете? Тот парень, что привозит нам воду, может, найдет для него место?

– Он говорит, что не поедет. Не хочет терять свои сверхурочные.

Флорио покачал головой.

– Этот тупица что-нибудь нам подпортит.

Впереди, на носу, двое матросов окатили палубу водой и начали утреннюю уборку. Третий матрос снял полотняный чехол с пулемета 50-го калибра, установленного рядом с мостиком, и стал его протирать масляной тряпкой.

Флорио взглянул на пулемет.

– Когда из него стреляли последний раз?

Моулд поколебался.

– Вероятно, до того, как я принял команду над судном.

– Ерунда, лейтенант, – улыбнулся Флорио. – Летучие рыбы – слишком соблазнительная цель, чтобы ее пропускать.

Матрос, протиравший пулемет, ухмыльнулся. Моулд покраснел.

– Ну...

В доке появилась протекающая, разваливающаяся на ходу автоцистерна. Она с грохотом остановилась, оттуда вышел водитель и вручил шланг матросу внизу.

С другой стороны грузовика вылез полицейский с папкой. Глаза его были сонными, волосы взъерошены, и ему, казалось, трудно было вести себя официально. Посмотрев в папку, он прочистил горло и обратился к стоявшим на мостике.

– Цель прибытия?

– Вода, – ответил Моулд. – Не слышали вы что-нибудь...

– Оружие?

– Что?