Читать книгу - "Секрет Юлиана Отступника - Грег Лумис"

Впрочем, какой-то порядок здесь, пожалуй, все же был. В конце каждого ряда имелся выцветший ярлык, на котором красовались годы и географические названия: Италия, Франция и так далее.

Когда же немецкая армия потеснила итальянских фашистов, оборонявших итальянский сапог? Лэнг снял с полки, относившейся к Италии 1943–1944 годов, две коробки и перенес их на маленький столик, небольшой плакат над которым сообщал, что коробки поставят обратно сотрудники архива. Видимо, здесь придумали свою собственную программу общественных работ.

От запаха старой бумаги щипало в носу. К счастью, большая часть документов была напечатана на машинке, а не написана от руки старинным готическим шрифтом, который Гитлер не только возродил, но и указом объявил обязательным в официальном делопроизводстве. Это было лишь одним из его многочисленных безуспешных деяний, которыми он рассчитывал напомнить Германии о былых славных эпохах, наподобие эпохи царствования Фридриха Великого в восемнадцатом веке.

Весь первый час Лэнг пролистывал немыслимо скучные бумаги вроде графиков движения поездов, приказов по поводу распределения провианта и ремонта техники и тому подобных мелочей, определявших быт армии Кессельринга. Сначала он подумал, что, может быть, стоит углубиться в транспортные документы, но отказался от этой мысли: сплошной просмотр бумаг отступающей армии потребовал бы очень много времени, а его-то как раз и не было.

Сдвинув коробки в сторону, Рейлли поставил на столик еще пару. И все же в середине последней коробки, относившейся к Италии в 1944 году, он нашел то, что хотел: потемневшую от старости копию письма, отпечатанного на уникальном фирменном бланке. Орел с распростертыми крыльями и вплетенной в венок свастикой в лапах, украшавший официальные бумаги, здесь был изображен в три четверти. В одной когтистой лапе он держал пару зигзагообразных молний, а в другой — крест с загнутыми концами. Изображение окружала надпись «Meine Ehre heiβt Treue!» — «Моя честь — верность», девиз СС.

Лэнг подвинул стул ближе к лампе и углубился в чтение выцветших строчек пляшущего телетайпного шрифта.

8 мая 1944 г.

СРОЧНО И СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Штурмбаннфюреру Отто Скорцени

Виа-Рассилия, 29

Рим

Герр штурмбаннфюрер!

Настоящим письмом Вы освобождаетесь от обязанностей, возложенных на Вас в соответствии с распоряжением от 1 апреля 1944 г. Вы должны немедленно отбыть в Берлин для получения нового служебного назначения, используя самый быстроходный транспорт, в том числе, при необходимости, самолет. Перед Вашим отъездом из Рима все документы, касающиеся предыдущих заданий, должны быть уничтожены, повторяю, уничтожены.

Хайль Гитлер!

Г. Гиммлер

Поскольку депеша была передана по телеграфу, рукописный автограф под текстом отсутствовал. Но, несомненно, такой приказ, отправленный от имени Гиммлера, но отданный, по всей вероятности, лично Гитлером, означал, что Скорцени действительно находился тогда в Риме. И ничего не мешало предположить, что он искал в древнем некрополе ту самую шутку, которую Юлиан хотел сыграть с христианством. Однако чем бы Скорцени там ни занимался, это дело было не столь важным, как то, ради которого Гитлер в конце весны 44-го года отправил его в какое-то другое место.

Но какое?

Согласно данным профессора Блюхера, Скорцени побывал в Монсегюре вскоре после падения Франции в 1940 году. Через некоторое время он возглавил парашютный десант… где же?.. на Кипре, кажется? Потом отправился спасать Муссолини в 1943 году, был в Риме весной 44-го… Когда союзники захватили Рим? Одновременно с высадкой в Нормандии, 6 июня 1944 года. Это вполне может быть одной из причин отзыва Скорцени. Вероятно, после этого он отправился свергать какое-то правительство… Ах, да, венгерское. Можно не сомневаться, это и было тем самым новым назначением, о котором писал Гиммлер. А к зиме 1944 года он оказался на Бельгийском выступе.

Отто Скорцени исколесил всю Европу. Спасал диктатора здесь, свергал правительство там. Не такие уж страшные тайны. В отличие, вероятно, от его находки в Монсегюре. А о том, что он делал в Риме, Блюхер не рассказал. Но при всем при этом, какая могла существовать связь между тем, что делал этот фанатичный нацист шестьдесят лет, и смертью Дона? Лэнг видел только один ответ на этот вопрос: Скорцени нашел нечто такое, какую-то давно скрытую от мира тайну, и кто-то сейчас убивает, чтобы она и впредь оставалась никому не доступной.

Он посмотрел на часы. Без десяти пять. Через несколько минут архив должен закрыться. Сегодня ему не удастся ничего больше узнать о Скорцени и его тайне. Лэнг встал, потянулся и еще раз перечитал плакат, запрещающий самостоятельно возвращать коробки на полки.

Завтра он улетит в Италию. А сегодня вечером отправится в бар «Кинкейдс» и будет есть там чесаникских устриц и, если повезет, крабов в новом, еще не затвердевшем панцире. И тут же радостное предвкушение сменилось тоской, обедать ему придется в одиночестве. А ведь Герт так любила мягких крабов…

Он вспомнил, как это было в первый раз. Это было… это было… в «Чопс», одном из самых дорогих заведений Атланты, где подают прекрасные бифштексы и блюда из морепродуктов. Она посмотрела сначала на краба в панцире и с клешнями, а потом на Лэнга.

— Это Vitzen, шутка?

— Уверяю тебя, крабу так не кажется.

Она вновь с подозрением взглянула на краба.

— Это деликатес, да? Ну-ка, попробуй первым!

— С удовольствием. — Лэнг оторвал клешню, самую вкусную часть краба, окунул в густой соус тартар и отправил в рот.

Герт внимательно следила за ним, будто ожидала, что он постарается украдкой выплюнуть кусок. Или подозревала, что он проделал какой-то фокус и вообще не брал его в рот.

Лэнг положил вилку. Герт не сводила с него глаз.

— Ты это съел, — сказала она в конце концов.

В ответ он отрезал еще кусок и тоже съел. Больше ее уговаривать не потребовалось. Они заказали еще порцию и съели все…

Когда Лэнг вышел на улицу, глаза его были влажны.