Читать книгу - "Отель - Олег Андреев"

– Ты боишься? – повторила Чарли.

Сегодня должно было состояться ежегодное собрание держателей акций. К нему готовились вот уже два месяца, только о нем и было разговоров в администрации. И причина бояться у Ахмата была.

– Да нет, – легко ответил он. – У нас все в порядке.

– У нас не все в порядке, – сказала Чарли. – У нас только будет все в порядке. – Сделала паузу и, глядя в глаза Метью, словно она следователь, а он подозреваемый: – Если ты не боишься.

– Я не боюсь, – твердо сказал Ахмат, но почему-то отвел взгляд от собеседницы.

Чарли это заметила. Нельзя было не заметить. Иногда она сама себе казалась умудренной опытом матерью рядом с этим сильным и красивым мужчиной.

Вот как раз этот несовместимый контраст между его грубоватой силой и какой-то душевной тонкостью, а отсюда и слабостью когда-то очаровал ее.

Два года назад они тоже готовились к собранию акционеров. Тогда приходилось ночи напролет просиживать в бухгалтерии и приводить в порядок финансовые документы. На основе этих документов Чарли готовила отчет, а Ахмат помогал ей переводить на русский. Иногда ему звонила жена, он разговаривал с ней суховато, это почему-то коробило Чарли. Конечно, все время заниматься бумажками было даже ей не под силу, поэтому они иногда спускались в бар и пили кофе. Волей-неволей приходилось о чем-то говорить.

Ахмат бегло знал английский, но Чарли просила его говорить только по-русски.

– Когда ви бивал Америка, что тебья поражается больше всего? – спросила она как-то раз о нейтральном.

– Тепло, – сказал Ахмат вдруг. – Я ведь южное растение, люблю солнце.

Конечно, Чарли предпочла бы, чтоб Ахмат сказал об Эмпайр-стейт-билдинг, или о Диснейленде, или хотя бы об автострадах.

– Это сделовали не ми, – немного обиженно ответила она.

– А я как раз об этом вам и твержу, – тихо улыбнулся Ахмат.

– Что люди сделовали, вам совсем не нравиваться? – еще больше обиделась американка.

– Да кто ж его знает, что люди сделали хорошо, а что плохо. На то они и люди… Сегодня сделали – завтра увидели, что плохо, и сломали. А вот солнце, землю, воздух, деревья, воду – это не отменишь.

Чарли впервые с интересом посмотрела на своего финансового директора. О, да он поэт и даже немного философ.

– Еще мне люди понравились. Отец рассказывал, что в двадцатые годы мы тоже были такими, я имею в виду советских.

– Какими?

– Приветливыми, доброжелательными, наивными, с широко открытыми глазами.

– Что это – «открытыми глазами»? – не поняла Чарли.

Ахмат смешно вытаращил глаза.

– Ну во все верили, все хотели узнать…

Чарли смутилась. Ахмат увидел в американцах немного не то, что было на самом деле. Он упустил если не главное, то очень важное – расчет. Но, видно, подумала она, мы здорово научились это скрывать. Но все это были не более чем милые, ни к чему не обязывающие беседы. А как же они стали любовниками? Чарли сама себе задавала этот вопрос и сама не могла на него ответить. Конечно, она немного лукавила, потому что все случилось без особых загадок. Она лукавила еще и потому, что стеснялась теперь себе признаться – это она уложила в постель Метью. И даже смешно получилось, потому что он чуть-чуть сопротивлялся.

Что тогда на нее нашло? Объяснить, впрочем, можно.

Чарли как раз с упоением посмотрела «Основной инстинкт». И героиня Шэрон Стоун, берущая от жизни все, чего душа ее пожелает, плюющая на комплексы и приличия, стала для мисс Пайпс почти что кумиром.

В один из таких рабочих вечеров, когда они снова засиделись в бухгалтерии, Чарли вдруг послала Ахмата за какой-то бумагой в свой кабинет, а когда тот вернулся, уже лежала на диване абсолютно голая.

– У тебя есть чем предохраниться? – спросила она.

Впрочем, на этом все кино и кончилось. Чарли поняла, что в России ничего легко и красиво, как в американском кино, не бывает. И когда на следующий день после бурного соития (а все получилось именно так, как она ожидала – Ахмат был неутомим, дик, горяч и почти безумен, чем и ее довел до рычащего стона и множественных, ни разу прежде не испытанных оргазмов), так вот когда она как ни в чем не бывало поздоровалась с Ахматом несколько холодновато и официально, он вдруг поднял на нее совершенно беспомощные, восхищенные, влюбленные и страдающие глаза.

И вся Шэрон Стоун куда-то улетучилась в момент. Чарли втрескалась по самые уши. Она-то думала, что любовь – это потные объятия на заднем сиденье «форда» после школьной вечеринки, когда она лишилась девственности, а оказалось, что любовь – болезнь, страшная, неизлечимая, выматывающая, какое-то дрожание рук и ног, глаза, ищущие только его, и желание всегда быть рядом, близко, мысли об одном. Если посмотреть трезво, это мания, шизофрения, сумасшествие, но такое сладкое, такое невероятно будоражащее и заставляющее жить полной жизнью, романтической и яркой.

И сколько теперь она ни спрашивала себя – что я делаю в постели с этим дикарем? – настоящий ответ был один: она его любила. Именно так – безудержно и сумасшедше.

– Поцелуй меня, – попросила она, нервно гася сигарету.

Ахмат крепко, крепче чем надо, прижал ее к себе и поцеловал. И уже сквозь затуманившееся сознание Чарли все-таки успела сказать:

– Мы сэкономим двести двадцать тысяч, если отдадим заказ на противопожарное оборудование не в «Файр дефенс», а в «Стронг протекши».

Все-таки американка оставалась деловой женщиной в любой ситуации. Даже любовь не смогла это убить.