Читать книгу - "Дигитал - Олег Маркеев"

— Ни фига себе игра! — Алексей разглядел, что один конец шнурка, вынырнув из разведенной промежности, поплутав по плетенке узлов, удавкой обвивает шею. Каждый узел и каждая петля не позволяли женщине ни на миллиметр изменить вызывающе беззащитную позу.

— В данном случае — это терапия, — совершенно спокойным голосом произнес Хантер. — В Японии мужья не таскали своих жен за волосы и не дубасили, чем под руку подвернется, как принято у нас. Когда в женщину вселялись бесы, они попросту связывали их на несколько часов. А чтобы женщина лучше ощутила свою суть и сущность, ее телу придавали самые откровенные позы и обнажали самые сокровенные места.

— Зачем?

От Хантера ощутимо пахло любовной испариной и горько-сладким ядом извращения. Но глаза были стылыми, усталыми глазами врача.

— Крайность, конечно. Но объяснимая. Во-первых, чем быстрее зафиксированный ощутит свою полную беззащитность, тем быстрее разовьются тормозящие процессы в мозгу. Во-вторых, сама поза, как в йоге, обладает психофизиологическим эффектом. Положение тела непосредственно влияет на процессы в подкорке. И, в-третьих, чисто эстетическая сторона, производная от философии дзен-буддизма. Вместо того, чтобы собачиться с бабой, лучше сесть в уголке и предаться тихому созерцанию.

Отстраненность — вот чему учит связывание. Жертва и палач должны пересечь грань животного секса, всех этих поступательно-толкательных движений, сопения, копошения и жарких влажных спазмов, всего потно склизского что по ошибке зовется соитием. Их соединение происходит за тонкой, но непреодолимой для смертных гранью, где в холоде вечной ночи и вечном огне звезд сосуществуют гениальность и безумие.

Связывание — это полнота обладания без обладания. Это наслаждение покорностью при абсолютном контроле над собой. Это насилие, обращенное на себя самое. Слияние неотвратимости и невозможности, что распахивает врата Дзен.

Алексей, слушая монотонную речь Хантера, поймал себя на том, что не может оторвать глаз от фигуры женщины. Показалось, чем дольше смотрит, тем все шире и шире приоткрывается в нем самом какая-то потайная дверца. А за ней копошится что-то мохнатое, темное, жадное. Но это скотское отродье прочно и жестко удерживается на поводке кем-то другим, способным к отстраненному, потусторонне-холодному восприятию столь непотребно распятой наготы.

Он не мог не признать, что от обреченной, упаднической красоты столь беспощадно распластанного тела, трепещущего каждой клеточкой в ожидании неотвратимого, губительного, но желанного насилия, исходит ощутимая, плотная аура, размывающая границы сознания и ввергающая его в совершенно новый мир, страшный своей запредельной и мучительной красотой.

Он приказал себе отвернуться, но мышцы отказались повиноваться.

— И от чего ты лечишь Эш?

— От нее самой, — ответил Хантер. — Пойдем, ужин ждет. Оп!

Он резко и больно хлопнул Алексея по плечу.

Алексей очнулся от наваждения.

Успел бросить последний взгляд на Эш. Показалось, хотя ручаться не мог, что погибшим бутоном свесившаяся головка пошевелилась; раздвинулись оранжевые пряди, и в полуоткрытых веках влажно перекатились зрачки. И со вздернутых веревкой плеч по телу скатилась и морщинистой лужицей опала на пол пелена бледно-фосфорного свечения.

* * *

Столовая напоминала рубку подводной лодки «Наутилус». Круглые иллюминаторы аквариумов лили ровный рассеянный свет. Яркие рыбы, раздвигая водоросли, лупоглазо пялились на людей, сидящих за низким столиком. Бурлила вода в стеклянных колоннах по углам комнаты, насыщая воздух запахом моря и водорослей.

Блюда тоже были морскими: кусочки и рулончики рыбного мяса, устрицы, лангуст и масса салатов из морских трав. Приправы, густые и пахучие, были поданы в изящных чашечках.

Есть пришлось палочками. Алексей с непривычки несколько раз не доносил еду до рта.

— Очень легко научиться, если вспомнить, что столь достойный муж, как Конфуций, обходился без ложки с вилкой, — прокомментировал Хантер. — Или подумать, что сопливый малец в трущобах Киото работает палочками куда лучше тебя. Чем ты хуже?

— Я не хуже, я — другой! — Алексей удачно поддел кусочек тунца и отправил в рот. — Эш так и будет там стоять?

— Да. Она уже спит, и ей, поверь, хорошо. Лучше, чем тебе.

Алексей хмыкнул.

— Сомневаюсь.

— Поверь на слово. Она сейчас далеко, очень далеко. А ты — весь здесь.

Хантер промокнул губы салфеткой.

Он переоделся в рубашку цвета красного вина с высоким воротом и свободного покроя брюки, и с гладко зачесанными назад седыми волосами стал напоминать капитана Немо: много видевшего и многое познавшего. Правда, поговорить последние сто лет капитану Немо было не с кем. Как легла лодка на грунт, так и не всплывала со всеми своими богатствами, научными открытиями, тайнами и скелетами в шкафах.

Алексей не удивился, когда Хантер, пригубив какого-то особенного вина, настоянного на травах, спросил:

— Рассказать одну историю?

Получив в ответ утвердительный кивок, Хантер сел удобнее на кожаном пуфе и начал:

— Жил-был один научный работник. Предметом его интереса была виртуальная реальность, хотя тогда такого термина еще не изобрели. Если точно, был он психиатром и изучал шизофрению.

Алексей отложил палочки. Хантер удовлетворенно кивнул.

— Интересно? Так вот, «виртуальная реальность», «состояние измененного сознания», «управляемое сновидение» — это фиговый листок, которым пытаются прикрыть шизоидные состояния. А почему не назвать вещи своими именами? Потому, мой друг, что страшно. А страшно потому, что до сих пор не известно, что вызывает шизофрению. Болезнь есть, симптомы и клиническая картина известны, а возбудителя за две сотни лет исследований обнаружить не удалось! Чуму победили, вирус СПИДа обнаружили, а с шизофренией справиться не можем. Вот и решил тогда еще никому не известный и еще молодой научный сотрудник расколоть орешек, который оказался не по зубам самому Карлу Густаву Юнгу. У Юнга есть статья, она так и называется «Шизофрения», в ней он высказывает надежду, что рано или поздно будет обнаружен токсин, вырабатываемый организмом в ответ на специфическое раздражение, приводящее к расщеплению сознания, что и есть шизофрения.

Он скрестил руки на груди.

— Давай разберем по порядку. Разум делится на сознание и подсознание. Сознание обрабатывает информацию о реальности, соотносит с имеющимися матрицами ее восприятия: всеми этими «что такое хорошо, что такое плохо», заложенными в нас через воспитание и образование, и выдает набор реакций. Бессознательное — это чулан, в котором хранится все, что накопилось за тысячелетия эволюции, плюс утиль и вышедшие из моды вещи. Время от времени из чулана можно достать дедушкин виц-мундир или каменный топор пращура. Зачастую, они сами не ко времени вываливаются оттуда, и тогда их приходится поспешно прятать.