Читать книгу - "Последнее оружие - Филипп Ле Руа"

Маленький самолет, который раздобыл для него агент Кулидж, летел над высокими плато бывшей Абиссинии курсом на Афарский треугольник.

Именно там рождался Рифт, шрам на поверхности планеты длиной пять тысяч километров между Эфиопией и великими танзанийскими озерами. Здесь чередовались пышные ландшафты и суровые пустыни, естественные заповедники и убежища диких животных.

Именно тут шестьдесят пять миллионов лет назад исчезли динозавры, после того как метеорит диаметром пять километров пропорол землю и поднял хребет Рифта.

Тут же появился человек – среди долин, холмов, равнин, лесов, среди антилоп, львов, зебр, буйволов, слонов. Благодаря богатой вулканической почве и обильным дождям ночной пейзаж превратился в пышный эдем. Из смерти проросла жизнь.

Самолет оставил позади зеленый рельеф Эфиопии и теперь пролегал над пустыней Данакиль, враждебной и завораживающей. Под крыльями проплывали сюрреалист четкие панорамы, похожие на картины абстракционистов ярко-оранжевые железистые впадины, кроваво-красные минеральные болота, блестящие пласты черной лавы, какие-то фиолетовые вздутия, скрученные извилины, соленосные жилы, скалистые, острые как скальпель пики, изумрудно-зеленые озера. Этот шрам, не перестававший кровоточить под свинцовым солнцем, был покрыт коростой, ожогами некрозом, пигментными пятнами. Инопланетный пейзаж казался настолько сверхъестественным, что терялось всякое представление о высоте. «Сто пятьдесят метров», – сказал Хасан, чернокожий пилот в лимонно-желтой рубашке, блестя залитыми спиртным глазами.

Они пролетели над вулканом, который еще не совсем испустил дух, и спикировали в другой кратер. Здесь все дымилось, булькало, кипело, било ключом. Тот, кто отваживался сунуться в эти места, в любой миг рисковал увязнуть в болоте серной кислоты или провалиться сквозь тонкую лавовую корку, покрывавшую расплавленную магму. Дно впадины было на сто пятьдесят метров ниже уровня моря. Преисподняя. «Какого черта такая женщина, как Эзиан Зави, тут делает?» – недоумевал Натан. Он заметил вдалеке цепочку одногорбых верблюдов, продвигавшихся по соляному морю. Караван кочевников-афаров. Единственные вестники в этих местах. Двухмоторный самолет снизился, повернул под прямым углом и пошел на посадку. Машина раскачивалась, рыскала, вставала на дыбы. Но, похоже, Хасан знал, что делает. Шасси ударилось о землю так резко, словно самолет сел на брюхо, их бросило вперед, мотор зачихал в облаке дыма, соли и пыли и умолк наконец через несколько сотен метров.

– Какие-то проблемы? – спросил Натан у пилота, вытиравшего лоб платком в пятнах масла.

– Все в порядке.

Они приземлились посреди необъятной пустоты – обжигающей, ослепляющей. Хасан постучал пальцем по термометру.

– Пятьдесят четыре градуса. Немного посвежело.

Из слепящего облака вынырнул дромадер. Потом второй, третий, четвертый, пятый, шестой. Верблюды были навьючены большими мешками и ведомы тремя пешими кочевниками. Облачение первого состояло из тряпки на талии и кривого кинжала на бечевке. Хасан сыграл роль толмача:

– Они идут с озера Азаль, доставляют свой товар в горы. Там, куда они идут, есть женщина, которую они называют Рас.

– Рас?

– Это значит «вождь» по-эфиопски.

– Далеко?

– «Далеко» для них ничего не значит.

– Есть место в этих горах, где вы можете посадить самолет?

– Мек'еле.

– Ждите меня там.

– Сколько времени?

– Пока не появлюсь. Я заплачу.

– Чем?

– У женщины, которую я ищу, хватит средств, чтобы купить вам целую авиакомпанию.

– Я столько не прошу.

– Если не появлюсь через три дня, возвращайтесь в Сомали и уладьте дело с Кулиджем.

Натан взял свою флягу и присоединился к каравану. Его смуглая кожа, черные волосы, детство в пустыне Мохаве, отшельничество под австралийским солнцем давали ему основание полагать, что он достаточно подготовлен к долгому походу через эфиопское пекло. Афары время от времени устраивали привал, двигались в основном по ночам, избегая зноя, мало говорили между собой, питались лепешками. Эти мусульмане-сунниты, рожденные среди геологических и климатических крайностей, казалось, чувствовали себя тут как рыба в воде. Натан потерял представление о времени и пространстве. Здесь все измерялось днем и ночью. Горы впереди не казались далекими, однако он шел день за днем, не замечая, чтобы они приближались. Мираж? Усталость? Солнечный удар? Он увидел, как небо заблистало ярче зеркала, как дромадеры кувыркнулись в пустоту и земля стукнулась о его голову.