Читать книгу - "Чистая работа - Линда Ла Плант"

Старлинг молча ждал, пока Анна открывала портфель и вынимала из него документы о теле мальчика.

— Это мне уже показывали, — произнес он и потянулся за большой лупой, которая лежала на столе, заваленном папками.

— Я подумала: может быть, раны как-нибудь связаны с ритуалом вуду, — сказала Анна.

— Нет, по крайней мере такого не делается ни в одной из известных мне церемоний, хотя, возможно, здесь действовал какой-нибудь любитель, отрабатывал свои навыки вуду. Первоначально вуду использовали только для лечения, и это очень хорошо помогало. Знатоки вуду были приветливыми, опытными лекарями и, вероятно, попали в Америку во времена торговли рабами. Свои лекарства они делали из трав. Рабы, вырванные из привычного окружения, страдали от весьма серьезных психологических проблем и бросались к каждому, кто мог бы облегчить эти муки. Колдуны вуду — и мужчины, и женщины — стали своего рода психотерапевтами той эпохи и давали тем, кто к ним обращался, физическое и психическое успокоение. Танцы до изнеможения оказывали целительное действие, от воплей становилось легче, но через много лет безграничная власть колдунов исказила первоначальный смысл учения…

Глядя через лупу, Старлинг внимательно изучал каждую фотографию обезглавленного детского тела.

— В Гаити и соседних странах стали вырабатываться сложные церемонии, жрецы поняли, что на этом можно делать огромные деньги. Со временем они научились манипулировать своими пациентами с помощью наркотиков и психологических приемов: угроза применения вуду — простейшее средство держать человека под контролем, но поддается колдовству только тот, кто сам в него верит.

Вдруг он поднял голову и склонил ее набок.

— Помню, мне было лет шестнадцать, когда мы с товарищами устроили сеанс со спиритической доской. Мы расселись в темной комнате и взялись за руки. Кто-то положил на середину доски стекло и начал задавать вопросы утрированно-таинственным голосом. С нами была одна девочка, Кристина, примерно наших лет, из очень неблагополучной семьи. И вот мы сгрудились вокруг доски и стали подталкивать стекло то вперед, то назад, и вдруг оно повернулось к ней. Я его не трогал, подумал только, что кто-нибудь из ребят нарочно подвинул. — Он нахмурился и отвернулся. — Точно не смогу припомнить, что она спрашивала. По-моему, «Я выйду замуж?» — какую-то обычную ерунду. Стекло ответило: «Нет», а когда она спросила: «Почему?» — все стали перешептываться и хихикать. А стекло начало вращаться и показывать на буквы «С», «М», «Е», «Р», «Т», «Ь». — Старлинг закрыл глаза. — Разум может выкидывать такие фокусы… Не знаю, кто из нас подтолкнул к ней стекло, только месяца через полтора после этого она повесилась на перилах лестницы родительского дома.

— Поэтому вы и занялись… — Анна обвела взглядом его многочисленные дипломы.

— Боже мой, вовсе нет! Прежде всего я египтолог, остальное — исходя из наличия времени и интереса.

Повисла длинная пауза, потому что профессор Старлинг снова углубился в изучение фотографий. Анна задумалась, правдива ли только что рассказанная им история, может, сам он и написал слово «смерть» девушке-подростку?

— Следов надругательств над ребенком ведь не обнаружили, верно? — спросил он.

— Да, верно.

Он неторопливо собрал фотографии, сложил их в аккуратную стопку и только после этого передал ей.

— Голову и руки отрезали, тело запихнули в черный пластиковый мешок и выбросили в канал, как бесполезный мусор. Так?

— Да.

Одним неуловимо стремительным движением он поднялся и встал в полный рост.

— По-моему, бедного ребенка использовали какие-то извращенцы — если не для секса, то для какого-то обряда. Не могу вам точно сказать, вуду это или сатанисты…

Он подошел к книжной полке и, проведя пальцем по корешкам книг, вытянул одну из них. Анна взглянула на открытую им страницу: череп в сморщенной коже, подвешенный к кресту за волосы. Человек в белом одеянии держал в руке горящий крест, а на шее у него было ожерелье из каких-то предметов, напоминающих птичьи когти.

— Эта фотография колдуна сделана в тысяча девятьсот сороковом году на Гаити. Видите, с его креста свисает череп, а на ожерелье у него высушенные руки.

Анна оторвалась от страницы:

— Боже мой… Так вы думаете, мальчика изуродовали поэтому?

— Может быть. Мне кажется, шрамы на его теле были сделаны как бы напоказ. Какой бы ненормальный это ни сделал, он теперь для каких-то своих целей будет держать людей в страхе.

Анна сразу подумала о Каморре. Она рассказала профессору об убийстве Артура Мерфи, о том, как Эймон Красиник впал в ступор и морил себя голодом, и спросила, можно ли, позвонив по телефону, сделать так, что человек поверит, будто он живой мертвец?

Профессор Старлинг пожал плечами:

— Для этого заключенный должен глубоко верить, что звонивший ему обладает такой способностью. Повторяю — все идет от головы. Я сам был свидетелем, как зомбирование действует на определенных людей. — Он закрыл глаза и процитировал: — «Наш разум — целый мир, который властен из ада сделать рай, из рая — ад».

Анна неуверенно спросила:

— Мильтон?

— Совершенно верно. «Потерянный рай».

— Вы разрешите мне взять вашу книгу? — спросила она, и Старлинг, видимо без особого желания, все же коротко кивнул. — А можно вылечить человека от так называемого проклятия зомби?

— Можно, только сначала нужно достучаться до его мозгов. — Старлинг снова вернулся к книжному шкафу. — Я знаю, в теле мальчика следов медикаментов не нашли, но в США зарегистрировано несколько случаев использования ветеринарного лекарственного препарата, его вводят лошадям, чтобы обездвижить их для лечения. Он как бы замораживает все мышцы тела, а сердце остается незатронутым. При введении он вызывает симптомы, абсолютно похожие на состояние зомби.

Анна сделала пометку об этом препарате, а профессор тем временем заговорил о том, как в Древнем Египте слуг хоронили вместе с умершей знатью и как с помощью трав еще живых людей вводили в состояние транса и только потом могилы закрывали. Анна быстро взглянула на часы, но лишь через десять минут осмелилась встать, чтобы уйти. Ей пришлось перебить его, и профессор, удивившись, замолчал.

— Мне нужно идти, профессор Старлинг. Огромное спасибо, что уделили мне столько времени.

— Да… да-да, весьма польщен. — Он не ответил на рукопожатие, а лишь коротко поклонился и открыл ей дверь. — Теперь вы знаете, где меня искать, если захотите поговорить еще.

Вся бригада была уже в сборе, кое-кто еще доедал обед. Анна хотела было незаметно проскользнуть на свое место, но Ленгтон обернулся к ней и спросил:

— Что, выздоравливаете, детектив-инспектор Тревис?

— Да, сэр, спасибо.

Ленгтон повернулся к присутствующим:

— Детектив-инспектор Тревис не была больна: отпросившись с работы, она поехала в тюрьму Уэйкфилд и побеседовала там с Идрисом Красиником. Если кто-нибудь из бригады решит начать собственное расследование, я немедленно отстраню его от дела. Все уяснили? Мы работаем вместе и должны доверять друг другу. Все, что выясняем, — обсуждаем все вместе, и только так. Я не потерплю, чтобы офицеры, которые работают со мной, принимали решения, не поставив меня в известность.