Читать книгу - "Звезда Cтриндберга - Ян Валентин"

Тонкий твидовый пиджак почти не защищал от ветра. Дон, съежившись, стоял на верхней ступеньке музейного крыльца. Уже наступил вечер. На большой площади стало совсем темно – фонари были почти не видны за сплошной пеленой дождя и тумана. Дождь под порывами ветра наклонялся то в одну, то в другую сторону, как гигантская метла. Ливневые колодцы не успевали справляться с бурлящими потоками, смывающими с брусчатки окурки и прочий дневной мусор.

Торговый день на Ресельстраат давно закончился. Владельцы магазинов и кафе убрали из-под дождя маркизы, погасили свет в витринах.

Единственное существо, бросающее вызов стихии, и то не по своей воле, – одинокая собака. Ее, наверное, привязали к фонарному столбу и забыли. Бедняжка промокла насквозь и рвалась с привязи, отчаянно скуля.

– Как бы там ни было, мы должны туда поехать. Иначе не узнаем, прав ты или нет, – услышал он голос за спиной.

Воротник плаща застегнут под подбородком, руки в карманах. Лицо почти не различимо в темноте.

– Я имею в виду, на могилу Мальро, – продолжила Эва Странд. – Могила номер тысяча девятьсот тринадцать, если ты помнишь. Кладбище Сен Шарль де Потиз.

Он не ответил – решил, что она шутит.

– По крайней мере, будем знать, правда это или нет.

Оказывается, нет. Не шутит.

– Завтра с утра, – буркнул Дон, пытаясь справиться с дрожью. Он всмотрелся в ее лицо в полумраке. – И что это нам даст?

– А зачем тогда вообще было искать этого Камилла Мальро?

Дон пожал плечами. Ливень заметно охладил его энтузиазм.

– Мы же хотим извлечь как можно больше из этой открытки? Или я не права?

– Послушай… если в этой могиле и вправду лежит Мальро, ему не составит труда дождаться приличной погоды… и…

Он не успел закончить фразы – Эва заметила на площади очередь такси, дожидающихся пассажиров, и призывно замахала рукой.

Первый водитель никак не отреагировал на ее призыв – он углубился в чтение газеты. Во втором такси вообще никого не было – шофер куда-то ушел. И только третья машина коротко мигнула фарами. За световым сигналом последовал звуковой – заметив, что пара под аркой не торопится выбегать на дождь, водитель несколько раз нетерпеливо надавил на кнопку.

Эва ухватила Дона за рукав и поволокла за собой. Он попытался проскочить между лужами как можно быстрей, но сорочка под пиджаком все равно успела промокнуть.

Дон втиснулся на заднее сиденье. Из зеркала на него глянула опухшая физиономия с налитыми кровью глазами. Рука на рычаге переключения скоростей была богато украшена татуировкой, а когда Эва захлопнула дверь со своей стороны, в машине явственно пахнуло перегаром.

– La nécropole Saint Charles de Potyz, – пробормотал Дон, сдаваясь на милость победителя.

Ему пришлось несколько раз повторить адрес по-английски, прежде чем шофер сообразил, куда их везти. Машина двинулась по Менсестраат. У триумфальной арки несколько пенсионеров в дождевиках читали высеченные на камне имена погибших.

Они выехали из Ипра. За окном простирались бесконечные ряды могил – кладбище за кладбищем.

– Эту дорогу английские солдатики называли Оксфорд-стрит, – с трудом выговаривая слова, просветил их шофер. – Здесь они маршировали на верную смерть в окопах. От них одни кресты остались…

Он повернул голову и многозначительно поглядел на Дона:

– Говорят, мертвецы чувствуют, когда идет дождь. Вода просачивается в гробы, и им кажется, что они все еще живы.

Дон взглянул на Эву, но она, не отрываясь, смотрела на укутанные дождевой дымкой ряды могил.

– Война кончается слишком быстро, – сказал шофер. – Душа не успевает… слишком быстро. Тут тебе грохот, лязг, стрельба, каждый мускул рвется вперед, а в следующую секунду р-раз! – и все кончилось. Нет, душа точно не успевает. Как ей успеть. Она продолжает ползти по глине, хотя и тела-то уже нет, ползти нечем. Не хочет она осознать, что жизнь-то кончена. – Он опять покосился на Дона в зеркало. – А вы разве не видите, как они ползут? Вон там, среди могил? По-пластунски…

Дон промолчал. Дождь продолжался – может быть, не такой свирепый, но достаточный, чтобы промокнуть насквозь. У низкой каменной стены водитель снизил скорость. За стеной тянулись все те же белые кресты, уходя к горизонту, где маячили силуэты чахлых деревьев.

Машина медленно катилась вдоль кладбища. Кресты в зависимости от угла зрения казались поставленными то перпендикулярно к стене, то по диагонали, но и в том и в другом случае они сохраняли всю ту же тоскливую симметрию.

Такси остановилось у кладбищенских ворот – две колонны белого мрамора, кованая металлическая решетка. К каждой из колонн приклепан стальной меч с увитым лавровым листом клинком.

За воротами – грустная скульптура, изображающая Голгофу. На гранитном постаменте – четыре женщины в бронзовой драпировке. Лица скрыты капюшонами. Над ними возвышается крест с распятым Христом. Глаза под терновым венцом открыты.

– Во Фландрии мертвым покоя нет.

Произнеся эту загадочную фразу, шофер повернулся к седокам.

Дон поежился. Мокрая рубашка прилипла к позвоночнику, как чья-то ледяная рука.

– Всю ночь будет лить, – сказал шофер. – По радио сказали.

– А у вас зонта нет? – спросила Эва.

Она передала Дону его сумку, где лежали деньги. Он вынул несколько ассигнаций.

– Это не займет много времени, – сказал Дон. – Вы не могли бы нас подождать?

– Я не могу просто стоять и…

Дон протянул ему тридцать евро.

– …у меня есть и другие заказы…

Еще двадцать. Водитель широко улыбнулся, показав редкие крупные зубы.

– Посмотрите там сзади, может, найдется зонт. Но второго точно нет. – Новая волна перегара.

Эва взглянула на Дона с немой просьбой. Он поежился, вышел из машины и открыл багажник. Там и в самом деле лежал зонт со сломанной ручкой. Когда Дон раскрыл его, обнаружилась надпись: «Супермаркет „Кольрёт″ – самые низкие цены». Одно утешение – зонт, слава богу, оказался довольно большим, хватило на двоих.

По обе стороны выложенной гранитной плиткой дорожки простиралось бесконечное поле намокшей травы, из которой в идеально отмеренном порядке торчали кресты. Здесь не меньше тысячи могил, подумал Дон. Он подошел к ближайшей.

Бетонный крест покрыт тонкой сеткой плесени, но пластмассовая табличка тщательно вымыта. Под французским именем стояли слова, которые, как он потом понял, были выгравированы почти на каждой могиле: