Читать книгу - "Темная лощина - Джон Коннолли"

В комнате находились четверо мужчин. Один из них — тот, что встретил нас у входа, приземистый и коренастый, отличался восковым оттенком кожи. Другой выглядел постарше: в белой рубашке с красным галстуком, черном костюме, с тяжелыми, отвисшими, как у бассет-хаунда, щеками; он сидел на потертом кожаном диване слева от двери, скрестив ноги. Его глаза прятались за маленькими круглыми темными очками. У стены вытянулся молодой франт, по-пижонски засунувший большие пальцы за ремень брюк; он оставил свой серебристо-серый пиджак распахнутым — так, чтобы была видна рукоятка его полуавтоматического пистолета. Серые брюки на нем казались слегка мешковатыми, сужаясь в трубочку там, где соприкасались с серебристыми ковбойскими сапогами. Видимо, стиль восьмидесятых во всю процветал в тех местах, откуда он явился.

Луис смотрел прямо перед собой, словно в комнате никого не было, кроме хозяина: четвертого мужчины, который сидел за тиковым столом, инкрустированным зеленой кожей. На поверхности стола только черный телефон, ручка с блокнотом и монитор с неизменным изображением лестницы на экране.

Аль Зет выглядел ухоженным, как владелец похоронного бюро на отдыхе. Тонкие седые волосы он зачесывал на косой пробор, они плотно прилегали к черепу и оставляли открытым огромный лоб. Морщинистое лицо с резкими чертами, глаза цвета темного опала, тонкие и сухие губы — все укладывалось в образ, лишь ноздри длинного носа были как-то странно удлинены, словно его специально предназначили для вынюхивания. В ткани его костюма-тройки смешались оттенки красного, желтого, оранжевого — цвета осени. Ворот белой рубашки был свободно распахнут, поскольку галстук отсутствовал. В правой руке Аль Зет держал сигарету, левая лежала на столе — ногти чистые и коротко подстриженные, но без следов маникюра. Аль Зет служил своего рода буфером между самыми богатыми и рядовыми членами организации. Если появлялись проблемы, он их решал. У него был талант к этому. Но ведь не имеет смысла делать маникюр, если твои руки то и дело пачкаются.

Перед столом отсутствовали стулья, мужчина на диване пребывал в неподвижности, так что нам пришлось стоять. Аль Зет кивнул Луису, затем внимательно и с явным одобрением принялся рассматривать меня.

— Ну-ну, знаменитый Чарли Паркер, — произнес он после долгой паузы. — Если бы я знал, что ты пожалуешь, я бы надел галстук.

— Да, тебя все знают. Как ты собираешься зарабатывать деньги в качестве частного сыщика? — пробурчал Луис. — Нанимать тебя для прикрытия — то же самое, что звать Джея Лино.

Аль Зет подождал, пока Луис договорит, а потом обратил свое внимание на него:

— А если бы я знал, что ты приведешь с собой такого же достойного спутника, то и других бы заставил надеть галстуки.

— Давно не виделись, — примирительно заметил Луис.

Аль Зет кивнул:

— У меня плохие легкие, — он небрежно помахал сигаретой. — Воздух Нью-Йорка мне не подходит. Я предпочитаю здешний.

Но дело было не только в этом: сама мафия изменилась. Мир «Крестного отца» стал историей еще до того, как фильм вышел на экраны. Легендарный образ итальянцев уже запятнала героиновая эпидемия семидесятых, а с тех пор такие ходячие катастрофы, как Джон Готти-младший, еще больше все испортили. Законы против рэкета и коррупции положили конец вымогательствам в строительных организациях монополиям мусорщиков и контролю мафии над Рыбным рынком на Фултон-стрит в Нью-Йорке. Героиновый бизнес, процветавший в пиццериях, исчез, сокрушенный ударами ФБР в 1987. Кто-то из старых боссов умер, кто-то сидел в тюрьме.

Тем временем азиаты распространились за пределы Чайнатауна, перейдя Кэнэл-стрит и добравшись до Маленькой Италии; черные и латиносы контролировали бизнес в Гарлеме.

Аль Зет нюхом чуял окончательную гибель и потому отправился бы еще дальше, на север, чтобы оттуда наблюдать за событиями в Нью-Йорке и заниматься проблемами непростой ситуации в Новой Англии. Сейчас он сидел в маленьком офисе над магазином комиксов в Бостоне и старался сохранить остатки стабильности на руинах былого. Вот почему Тони Чистюля был так опасен: он верил в старые мифы и все еще видел возможность личной славы на обломках организации. В нынешние времена, когда организация столь ослабела, его действия могли навлечь опасность на всех. Само существование Сэлли несло в себе угрозу для каждого, кто группировался вокруг него.

Франт слева от нас отошел от стены:

— Аль, они с грузом. Хочешь, чтобы я их облегчил?

Краем глаза я заметил, что бровь Луиса слегка приподнялась. Аль Зет не упустил эту перемену в лице Луиса и мягко улыбнулся.

— Я бы пожелал тебе успеха, — произнес он, — но, думаю, что оба наших гостя не из тех, кто легко расстаются со своими погремушками.

Выражение самоуверенности на лице франта резко померкло. Он еще не понял и сомневался, не проверяют ли его на самом деле.

— На вид о них такого не скажешь, — проронил франт.

— Вглядись повнимательнее.

Тот вгляделся. Но проницательности ему явно не хватало. Он еще раз посмотрел на Аль Зета, а потом сделал движение в сторону Луиса.

— На твоем месте я бы не стал этого делать, — мягко и спокойно отреагировал Луис.

— Ты не на моем месте, — резко сказал франт, но в его голосе прорезались осторожные нотки.

— Это точно, — добавил Луис. — А выступал бы я в твоей роли, уж точно не стал бы наряжаться, как дешевая шлюха.

Глаза парня полыхнули злобой:

— Ты еще будешь со мной так базарить, чертов ниг..!

Слово застряло в его глотке, словно он поперхнулся, когда Луис, мгновенно изогнув гибкое тренированное тело, метнулся к нему; левая рука моего приятеля цепко ухватила парня за шею, правая скользнула к его итальянской кобуре на поясе — и пистолет полетел на пол. Парень издал еще один булькающий звук, когда ударился о стену; с его губ потекла слюна, а из тела словно выпустили воздух. Затем его ступни стали медленно отделяться от пола: сначала от его поверхности оторвались каблуки, потом — носки ковбойских сапожек, и, наконец, единственным, что удерживало франта от падения, стала твердая рука Луиса. Лицо парня порозовело, затем побагровело. Луис не ослаблял хватки до тех пор, пока на пальцах франта и около его ушей не появилась синева. Затем хватка неожиданно ослабла, и несчастный рухнул на пол. Его руки судорожно хватались за воротник, пока он, хрипя и кашляя, пытался сделать несколько болезненных рефлекторных вдохов пересохшими легкими.

За все время инцидента в комнате никто даже не шелохнулся, потому что Аль Зет не подал никому никакого знака. Он смотрел на своего бойца таким взглядом, каким, вероятно, наблюдал бы за крабом с одной клешней, умирающим на песке пляжа. Насмотревшись, он опять повернулся к Луису:

— Вам придется его извинить. Некоторые из этих ребят учатся хорошим манерам и правильной речи на своей шкуре...

Выдержав паузу, Аль Зет перевел взгляд на коренастого мужчину, остававшегося недалеко от двери, и сделал жест сигаретой в сторону обмякшей фигуры франта на полу, сидевшего у стены с отсутствующим взглядом: