Читать книгу - "Дикий остров - Владимир Цыбульский"

— Что-то ты хотел сказать насчет альпийского шнура, — вспомнил Крис.

— Чего это он вдруг лопнул? — подхватил Тартарен. — На рынке брал? Левый шнурок-то!

— Нет, дело не в этом. — Тёма достал из кармана два коротеньких обрывка. — Бывает, шнур перетрется о камень. Но здесь другое. Здесь разрыв на свободной веревке. Метров на пять выше, чем был привязан Крис.

— Где тонко, там и рвется, — брякнул Гена.

— Точно, — не понял юмора Тёма. — Вот смотрите — так выглядят волокна в месте обрыва. А так, — повернул он лохматый кончик, — там, где их подрезали.

— Как — подрезали?

— Кто подрезал? — спросили разом Тартарен и Катя.

— Тот, кто хотел, чтобы Крис сорвался со скалы.

— Почему именно Крис? — усмехнулся Гена. — Мы все на этой веревке висели. Каждый мог грохнуться.

— Нет, не каждый! — сообразила Катя. — Этой страховкой пользовался только Крис. Когда мне помогал.

— Угу. Помогал. Вот если бы ты не ломалась: «Ах, мне страшно, ах, я боюсь», — никто бы и не полетел вниз головой, — не унимался Жариков.

— Какая же ты все-таки сво-о-о… — протянула Катя.

— Погоди, — остановил ее Дима. — А ведь это Жариков в ночь накануне дежурил.

— Ага. И веревку пилил, чтобы вы сразу на меня подумали, — продемонстрировал в очередной раз волчью свою ухмылку Гена. — Между прочим, в ту ночь полно народу шаталось.

— Например? — поднялась Катя.

— Вот этот, — ткнул он в Юнга, — сначала орал во сне, потом бродил ночью. А капитан с Катькой полночи на берегу в обнимку просидели.

— Может, это я веревку перепилила? — спросила Катя.

— Да почем я знаю, — скривился Гена.

— Это сделали не ночью, — покачал головой Тёма. — Сумка была у меня под головой. А сплю я чутко.

— А что я говорил, — хлопнул себя по колену Гена.

— И вот еще что, — продолжал Тёма. — Мой дельтаплан.

— При чем тут Дак? — широко раскрыла глаза Катя.

— Кажется, я знаю, почему он стал разваливаться в воздухе.

— «Почему», «почему», — передразнил Гена. — Идиотская затея, вот почему. Только последний кретин строит дельтаплан из банановых листьев и думает, что на нем можно полететь и не разбиться.

— Не в листьях дело, — спокойно возразил Тёма. — Там наверху, когда я летел, я сначала услышал хлопки. А потом уже стали облетать листья. Я еще тогда подумал… А теперь точно знаю.

— Что за хлопки?

— Это лопался шпагат.

— Хочешь сказать, шпагат тоже кто-то… подрезал? — спросил Крис.

— Ну что ты гонишь, — накинулся на Тёму Жариков. — Скажи прямо — дерьмовый выбрал материал, вот и грохнулся.

Посидели, прикидывая, кто бы мог такими вещами заниматься.

— Чего вы на меня-то смотрите, — волосы у Гены на голове пошли волной, — меня вообще, когда вы собирали эту вашу птицу, там не было. Мы вон с толстым за жратвой ходили.

— Блин, тогда кто это у нас тут орудует, а? — не обращая внимания на «толстого», заорал Тартарен.

— Тот, кто тебе по карманам сухарей насовал, диким подсказал, когда напасть, шпагат и веревку подпилил, — перечислял Крис. — Кто-то хочет, чтобы мы перегрызлись и до этой их базы не добрались.

— Гудвин великий и ужасный, — вспомнила Света невпопад.

— Не смешно, — сказала Катя.

— Но не так глупо, — вступился Крис. — Скажите, у кого-нибудь возникало такое чувство, что… то, что тут с нами происходит, как-то связано с его прошлой московской жизнью…

— Как это? — не понял Тартарен.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Юнг.

— Ну как будто так уже было — в море тонуть, или в поток грязи угодить, или вот со змеями, помните?..

— Или вот еще, — помог Тартарен, — целое поле конопли, а ты по нему бродишь и нюхаешь…

— Или висишь над пропастью, веревка рвется — ты падаешь…

— Или… — вспомнил Юнг навязчивый кошмар про пантеру, но рассказывать не стал.

А Тёма подумал про сплавину, куда опасался провалиться под Таежинском, а провалился здесь, на острове.

Света, кажется, тоже о чем-то вспомнила. Юнг заметил, как затравленно она оглянулась на Жарикова.

Жариков вспоминать не собирался. Он спросил Криса:

— А чего это ты вдруг? В Москве с веревки уже срывался?

— Так… — Крис старался не смотреть на Катю. У него получалось. — Тебе, например, мужик такой высокий, с бородкой, на Мефистофеля похожий в игорном бизнесе не встречался?

— Мне нет. А тебе?

— Мне тоже.

— А чего спрашиваешь?

— Как, говоришь, на Мефистофеля похожий? Лет под пятьдесят, что ли? Такой худой и с тростью, — спросил Тартарен с видом человека, все время помнившего о том, что ему совсем не нужно, а вот когда понадобилось — оказалось, он давно забыл.

— Ты знал такого?

Катя с Крисом разом посмотрели друг на друга.

— Не знаю. Где-то я такого видел. Но вот где?

— Клиент, может быть, — подсказал Юнг.

— Может быть. Погодите… Нет, не помню.

И тут же толкнул тихонько Криса, показав глазами на Светку.

Она сидела, руки опустив, уставившись в пустоту и чуть приоткрыв рот, как будто перед ней сотворилось нечто жуткое прямо из дрожащего над озером солнечного воздуха, что-то такое, что она упорно пыталась забыть, и это почти удалось — и вот теперь ей напомнили.

— Эй, — позвал ее Юнг, — ты что?

— Да оставьте вы меня в покое! — вскочила Света и ушла в пещеру.

— Зря ты это, Крис, затеял, — отчаявшись припомнить, где видел этого Мефистофеля, сказал Тартарен.

— Ладно. Давайте-ка собираться. Через полчаса выходим.

— Как, сегодня? — удивился Жариков. — Куда спешить-то?

— Мы здесь не на отдыхе, — напомнил Крис. — Нам выбраться отсюда надо поскорее. И между прочим, за спиной у нас целая орава всякой черной шпаны.

Тартарену тоже не хотелось тащиться куда-то, когда тут так классно и в гроте он еще не нанырялся.

— Так они ж по скалам лазать не умеют. Как они сюда попадут?

— Так же как на остров этот попали, — сказал Крис. — По воздуху.

Тёма уже паковал сумку.

«Там же и те же. Пишет все тот же.

День экспедиции — седьмой, кажется, а число высчитывать лень.

По команде бродит призрак недоверия. Пока мы с ним боремся, но не думать о том, кому теперь можно доверять, а кому нет, трудно.