Читать книгу - "Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская"

ворчать, а потом отвечали тихой неприязнью. Некоторое время спустя его вообще переставали замечать и воспринимали скорее как предмет мебели и местного колорита, нежели в качестве соседа. Да и как еще воспринимать человека, который сутки напролет, неподвижно сидя в своей проржавевшей каталке, невидящим взглядом сверлит небо, лишь изредка прерываясь на еду.

К большинству ветеранов нет-нет, да заглядывал кто-нибудь из родственников. После таких визитов старики еще долго улыбались, плакали, делились впечатлениями. К молчаливому длинноволосому калеке никто не приходил. Никогда.

Мишка был шаманом. Как отец. Как отец отца… Никакого конфликта между коммунистической идеологией и верой в потустороннее: духи были для Мишки так же реальны и обыденны, как, например, соседи. Без помощи духов в тундре выжить почти невозможно, а чтобы рассчитывать на эту помощь, с соседями надо дружить и всячески их ублажать.

Выехав за город, Мишка долго бродил в поисках совершенно безлюдного места. Выйдя на небольшую полянку и рассудив, что это как раз то, что нужно, шаман принялся раскладывать с краю все необходимое: куриные кости, измельченные леденцы, муку, бутыли с самогоном, нож с рукоятью из волчьей лапы… Очень осторожно он вынул из мешка завернутую в тряпки семейную ценность — небольшой бубен.

Сев на корточки, Михаил выкопал небольшую ямку, потянулся к кожаному шнурку на шее, снял с него волчий зуб, положил в ямку…

К полудню все было готово: волчий зуб вплетен в сотканный на земле узор из трав и муки. Для любого постороннего он мог показаться простым нагромождением линий, для шамана же правильное построение рисунка было гораздо дороже нескольких лет жизни, потраченных на учебу.

Раскидывая по полянке леденцы и кости, Мишка подумал, что в этот момент больше всего напоминает разбрасывающего подкормку рыбака, а узор на земле, по сути, был ни чем иным, как сетью… Вот только рыбка в нее попасть могла такая, что была в состоянии играючи разорвать в клочья и сеть, и незадачливого «рыбака»… Страшно шаману не было — бояться его отучили еще в раннем детстве.

Воспользовавшись огнивом, Мишка разжег костер, с отстраненным видом следя за тем, как мгновенно, почище пороха, вспыхивает мука, как язычки пламени бегут по траве, как облизывают куриные косточки с прилипшими тут и там волокнами мяса, как пузырятся и плавятся леденцы…

Не так решительно, как ему хотелось бы, шаман взял в руки бубен. Для пробы несколько раз негромко в него ударил. Аромат жженой муки и карамели обволакивал Мишку, наполнял силой и непоколебимой уверенностью в том, что он все делает правильно.

Монотонный ритм бубна уносил куда-то далеко-далеко, клубы дыма поднимали все выше и выше… Веки отяжелели, Мишка прикрыл глаза, и так прекрасно видя, что происходит вокруг.

Наконец, уже не вполне осознавая, кто он, где находится, и что он вообще такое, шаман вынул из кожаных ножен маленький клинок с рукоятью из волчьей лапы и, протянув руку над ямкой с зубом, с силой полоснул себя по ладони. Быстро набухнув, горячие капли тяжело поползли вдоль линий и застарелых шрамов, пока, наконец, не сорвались в огонь. Не долетая до земли, кровь начинала кипеть, и клубы дыма с каждым мгновением приобретали все более отчетливые очертания. Неподвижно держа кровоточащую ладонь высоко над огнем, шаман ждал.

…Глаза у волка были человеческими. Зеленые глаза очень усталого старика. Дух настороженно присматривался к шаману и ждал, что же сделает человек.

А человек очень долго вглядывался в глаза потустороннего гостя и сказал лишь:

— Я хочу жить. Помоги.

Волк оскалился, кивнул и прыгнул на шамана. Мишка вяло отшатнулся, но необходимости в этом не было: сотканное из дыма тело развеялось, огонь погас, все вновь стало обыденным и привычным, оставив лишь горьковатый привкус да ноющую боль в ладони. Это все мелочи. Главное в том, что теперь появился большой шанс спастись даже в случае смертельной опасности.

Чем больше Рихард работал с пленником, тем сильнее тот удивлял оберштурмбаннфюрера: вначале Ридль просто угрожал бедолаге расправой, увечьями и прочими муками, но очень скоро понял, что для странного парня все это пустой звук. Затем эсэсовец попробовал разговорить пленного не «кнутом», а «пряником», суля разнообразные блага от послаблений в режиме до свободного проживания на территории Германии. Все это, конечно же, было ложью — пленный разведчик Красной Армии будет казнен сразу же после того, как расскажет все, что знает.

Красноармеец оставался равнодушным ко всему. Видно было, что парень где-то очень далеко от «рабочего кабинета» и своего мучителя. Казалось, он уже смирился с тем, что его повесят. Или расстреляют. Или закроют в газовой камере. Не важно. Безразличие молодого парня, которому еще жить и жить, к собственной судьбе обескураживало оберштурмбаннфюрера. Разведчик сидел на стуле и смотрел не на своего палача, а куда-то вдаль — туда, где нет ни войны, ни гари и копоти, где смерть вполне естественна, а не грозит выковырять тебя огненным ковшом прямо из окопа, где ты не вскакиваешь среди ночи от того, что слишком тихо, а это не к добру, где над тобой кружат не вороны, а бабочки летом… где твои мягкие лапы осторожно ступают по мягкой земле, а вокруг — мир, который обнимает тебя, как дитя, а рядом так же мягко ступает твоя стая…

Рихард потряс головой, чтобы отогнать наваждение. Помогло не очень — где-то в районе затылка родилась тупая боль, которая сейчас начала монотонно пульсировать, сбивая с толку, мешая сконцентрироваться на работе… Причем Ридль явственно ощущал, что виновен во всем странный красноармеец. Бред, конечно, чем могло навредить эсэсовцу связанное и беззащитное существо? Тем не менее Рихард был твердо убежден, что голова у него болит именно из-за этого равнодушного разведчика.

С ненавистью взглянув на пленного, Ридль вышел из комнаты и прошел к умывальнику. Ополоснувшись холодной водой, уставился в зеркало. Словно ощупывая собственное лицо, Ридль провел кончиками пальцев по гладкой холодной поверхности: тонкие губы, похожий на клюв нос, глубоко посаженные черные глаза, расчесанные на пробор прямые волосы цвета воронова крыла… На вид все в порядке, только кожа чересчур бледная. Вспомнив о том, насколько реалистично он представлял себя в теле волка где-то далеко отсюда, Рихард невольно вздрогнул. Случится же такое! Неужели именно это видит сидящий за стенкой парень? Немудрено, что ему плевать на все, происходящее вокруг… Ридль неприятно улыбнулся: ничего, очень скоро он вернет мальчишку к реальности. Правда, парень вряд ли будет от этого в восторге. Еще раз взглянув на себя в зеркало, оберштурмбаннфюрер подумал, что очень похож на хищную