Читать книгу - "Хворый пес - Карл Хайасен"

– Вы сыщик? – спросил Стоут.

– Скорее говночист, – ответил гость. – И чистку начну с тебя.

– Послушайте, я все вам расскажу от начала до конца, только позвольте мне сначала вытереться и одеться. Пожалуйста.

– Не-а. – Человек поднялся за туалетной бумагой. – Опыт мне подсказывает, – сказал он, подтягивая клетчатый килт, – что абсолютно голые и до смерти напуганные люди становятся откровеннее. И память у них улучшается. Ну, выкладывай свою печальную собачью историю.

Стоут понял, что не давало ему покоя – глаза сыщика были разные. Искусственный левый глаз сверкал малиновым цветом. Интересно, где он достал такую жуткую штуку, и зачем?

– Ты начнешь когда-нибудь или так и будешь стоять как клоун? – спросил человек.

Роняя капли на осколки, голый Стоут все говорил и говорил. К концу повествования он уже совсем обсох. Стоут рассказал одноглазому незнакомцу обо всем, что, по его мнению, могло помочь в сыске: о преследователе в черном пикапе, о том, как завалили мусором кабриолет, как кто-то проник в дом и надругался над охотничьими трофеями, как напустили кучу навозных жуков в его спортивную машину; поведал о похищении Магарыча и требовании пекущегося о природе вымогателя, о проекте создания курорта на острове Буревестника, бывшем Жабьем, и о том, какие изобретательные ходы и сделки потребовались, чтобы добиться финансирования нового моста; рассказал об издевательской записке незнакомца в темных очках в «Поклоннике» (возможно, это и был похититель), об отрезанном ухе, вскоре прибывшем по почте, и о лапе в сигарной коробке, о согласии губернатора заблокировать строительство моста, и вот теперь он, Стоут, ждет, что сумасшедший со дня на день освободит любимца лабрадора и жену…

Здесь человек с малиновым глазом перебил:

– Погоди, приятель. Никто не говорил о заложнице.

– Она у него, – ответил Стоут. – Я уверен на девяносто девять процентов. Вот почему ситуация такая опасная, и было бы лучше, если б вы дождались, пока он отпустит Дези.

– Отчего ты так уверен, что она захочет вернуться домой?

Палмер Стоут нахмурился.

– А почему ей не захотеть? – И запоздало добавил: – Вы не знаете мою жену.

– Но я знаю, как оно бывает. – Человек передал Стоуту полотенце. – Покажи, где ты хранишь убитых животных.

Стоут обмотался полотенцем и на цыпочках прошел по осколкам. Он провел бородача в кабинет и собрался подробно рассказать историю каждого чучела, но едва начал сагу о канадской рыси, как «капитан» приказал заткнуться.

– Я хочу лишь точно знать, – сказал он, – что этот парень сделал.

– Выковырял глаза и разложил на столе.

– Только у зверей или у рыб тоже?

– У всех. – Стоут мрачно покачал головой. – До единого. И выложил на столе узор. Дези говорит, пентаграмму.

– Серьезно?

– Что это, если не безумие?

– Вообще-то я восхищаюсь стилем этого парня.

Ну еще бы! подумал Стоут. Хмырь в драном дождевике, дурацкой пятидесятицентовой шапочке и с кошмарным вставным глазом. Потом пришла новая мысль: а кто скорее отыщет чокнутого дундука, как не такой же чокнутый дундук?

– А для чего ты вообще убил этих зверюг? – Человек разглядывал рогатую голову черного буйвола. Одноглазый был такого роста, что стоял к чучелу почти нос к носу. – Для забавы, ради пропитания или еще чего? Зачем? – повторил он вопрос, покручивая клювы на концах заплетенной бороды.

– Это охота, – осторожно ответил Стоут. – Спортивный интерес.

– Ага.

– Похоже, вы сами охотитесь.

– Случается.

– В каких местах?

– Обычно на дороге. С оживленным движением. В основном прибираю трупы. Ты меня понимаешь.

Господи, еще один профессиональный убийца, подумал Стоут. Этот убивает свои жертвы на шоссе в автомобильных пробках!

– Но в сезон могу выйти на оленя или индейку, – добавил незнакомец.

Стоут с облегчением ухватился за ниточку общей темы.

– Своего первого белохвостого оленя я подстрелил в семнадцать лет, – поделился он. – Стоял на восьмом номере.

– Хороший зверь, – сказал одноглазый.

– Да уж, это точно. С тех пор охота меня и зацепила. – Стоут приналег на образ рубахи-парня, подпустив южного говора. – А теперь, эва, глянь: на стенке-то свободного места не осталось. Давеча я уложил черного носорога…

– Носорога? Поздравляю.

– Спасибо, кэп. Мой первый. Это было что-то!

– Ну еще бы. Ты его съел?

Стоут подумал, что ослышался.

– Я заказал чучело башки. Вот только прям не знаю, куда ее к черту вешать…

– Потому как местов на стенке ни хрена не осталось!

– Ну! – хихикнул Стоут.

Этот здоровенный сукин сын издевается.

– Пристрой-ка там свою задницу. – Человек кивнул в направлении стола. Кожаное кресло холодило голую спину Стоута; он хотел перекинуть ногу на ногу, но полотенце слишком плотно обтягивало дряблые ляжки. Одноглазый бородач обогнул стол и встал за спинкой кресла. Стоуту пришлось запрокинуть голову, чтобы его видеть. В перевернутом ракурсе лицо «капитана» казалось даже дружелюбным.

– Стало быть, ты лоббист, – сказал он.

– Верно. – Стоут принялся было рассказывать о своей невоспетой роли в махинациях представительной власти, но одноглазый так грохнул кулаком по отполированной столешнице, что опрокинулись рамки с фотографиями.

– Я знаю, чем ты занимаешься, – спокойно сказал он. – Про таких, как ты, мне все известно.

Палмер Стоут мысленно пометил себе, что завтра первым делом нужно будет вызвать риэлтора и выставить дом на продажу, поскольку жилище превратилось в камеру пыток. В нем всюду побывали умалишенные пришельцы: сначала похититель, потом садист мистер Гэш, а теперь этот полоумный лысый циклоп…

– У меня только один вопрос, – продолжил одноглазый. – Где находится этот Жабий остров?

– Где-то у побережья на севере Залива. Точно не скажу.

– Не знаешь точно?

– Нет… капитан… я там никогда не был.

– Превосходно. Ты продал остров с потрохами. Собственноручно смазал рельсы, чтобы это место превратилось в «рай для гольфа» – разве ты не так сказал? – Стоут вяло кивнул. Так он и выразился. – Еще один сказочно блаженный уголок для игроков в гольф. Именно это и нужно миру. И ты все проделал, не побывав на острове, даже не взглянув на него? Так?

Палмер Стоут ответил так робко, что не узнал собственного голоса:

– Так всегда делается. Я разрабатываю политическую сторону вопроса, только и всего. К собственно предмету сделки я не имею никакого отношения.