Читать книгу - "Пожиратели тьмы. Токийский кошмар - Ричард Ллойд Пэрри"

– Буду вам очень признательна, – отвечаю я, не сумев скрыть нетерпение.

Изабель желает мне спокойной ночи, и я опять остаюсь одна. Когда она приходит на следующий день, то приносит чистое постельное белье и одежду. Я зарываюсь лицом в ее складки, вдыхаю запах чистого воздуха.

– Спасибо, – шепчу я.

– Это работа Терезы, она очень усердно трудится в прачечной, – объясняет монахиня.

Из своего окна я видела девушку, которая медленно, прихрамывая, развешивала мокрое белье на кустах, камнях и оградах. Она работает, не ведая о моих бедах, а я смотрю на нее, и не знаю ничего о ее бедах.

– Расскажите мне, как она стала калекой? – спрашиваю я, думая о полученных мною в детстве ранах на ногах. Хоть они давно зажили, гладкие, беловатые шрамы до сих пор ноют от холода.

– Она хромая от рождения. Ее отец, будучи бедным человеком, отправил ее работать на нас, так как знал, что с таким изъяном она никогда не выйдет замуж, – говорит Изабель, будто начинает рассказ.

– Она работает, пока вы молитесь?

– Она всего лишь служанка, которая здесь зарабатывает себе на хлеб и жилье, но она молится с большим жаром, чем любая монахиня.

– Увы, от меня никакой пользы. Я не молюсь и не работаю, – говорю я, не в силах скрыть горечь. Я поднимаюсь и выглядываю в окно, вижу Терезу, которая с трудом тащит тяжелую корзину.

– Не говорите так, – мягко возражает Изабель. – Вы наша гостья. По правилам нашего ордена мы помогаем нуждающимся в помощи. Вскоре вы снова будете здоровы.

Я молча наблюдаю за Терезой. Ее дыхание в холодном воздухе превращается в пар. Внезапно она роняет корзину и падает на колени, лицом на землю. Ее тело сотрясается.

– Смотрите, она ушиблась! – кричу я.

– Нет, – хладнокровно отвечает Изабель. – Вероятнее всего, у нее опять божественное видение. Они приходят к ней, и иногда она даже теряет сознание. Тереза придет в себя без нашей помощи.

– Я тоже страдаю от нежеланных снов, – тихо говорю я, и тонкая ниточка сопереживания связывает меня со страдающей девушкой.

– Да, я знаю.

Вздрогнув, я поднимаю взгляд на Изабель.

– Я слышала, как вы кричали во сне, – объясняет она. – Сон может быть страшным, каждая из сестер хотела бы, чтобы к ней являлся в видениях Господь. Поэтому многие завидуют Терезе, а другие сомневаются, что она видит Христа, и не верят, что кровь на ее руках – это кровь Христа.

– Кровь на ее руках? – переспрашиваю я, удивляясь, какое злодеяние совершила Тереза.

– Да. Может быть, это кровь из ран Христа, а может быть – это от ее тяжелой работы.

– А вы что думаете?

– Я не знаю. Не мне судить о таких вещах, – отвечает Изабель, но я чувствую в ее тоне неодобрение.

Окровавленные руки. Знак благосклонности Господа – и признак вины. Я смотрю на свои руки; они белые. Моя совесть возражает, ведь те люди погибли не по моей вине. Моя любовь к Гамлету не была грехом. Наши клятвы были священными, они произнесены перед лицом небес. Но Гамлет сказал то же самое о своей мести! Увы, я сейчас не хочу предаваться этим непрошеным мыслям, поэтому стараюсь выбросить их из головы.

– Как вы попали в Сент-Эмильон? – спрашиваю я у Изабель.

– Вы не хотите отвечать на мои вопросы, а я должна отвечать на ваши? – упрекает она меня, но с улыбкой, показывая щель между передними зубами. – Мой отец герцог, а мать была служанкой, кормилицей его детей. Она умерла от оспы, когда я была еще маленькой. Герцог подарил меня монахиням, отдал на воспитание в монастырь, вместе с кошельком, в нем лежали деньги, которые были бы моим приданым. Он сделал это, чтобы искупить свои грехи. Я никогда с ним не разговаривала.

– Мне очень жаль, – я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Изабель, как и я, – сирота, оставшаяся без матери.

– Не грустите так из-за меня! Я обрела покой. Дала обеты два года назад. Теперь я знаю, что умру здесь, – говорит Изабель. Ее лицо, похожее на лицо херувима, сияет от радости.

Я не чувствую такой веры, как Изабель, которая приветствует с радостью все, даже смерть. Я боролась со смертью, болезнь и отчаяние выпили все мои силы. И все же я чувствую в себе жажду жизни, как веревку, свернутую во мне, стянутую в узлы. Теперь Изабель взяла ее конец в свои маленькие, сильные и терпеливые руки.