Читать книгу - "Противостояние - Никита Аверин"

Я лежал и смотрел на небо,

Так долго, что солнце зашло,

Протягивалось и разливалось,

Пока не стало темно.

Я встал и побрел по дороге, сжимая в руке

топор,

Едва переставляя ноги, туда, где мерцал

светофор.

И скрылся в сумраке ночи,

Шептал в волосах влажный бор.

Моих следов не увидеть,

И не узнать, куда шел.

Змею я спросил, – так куда мне?

Безмолвно скользнула вперед.

И ветер лизнул мои щеки,

Я перешел реку вброд.

И снова побрел я дальше,

Мне в спину трещал сверчок,

Как память о чем-то страшном,

Что холодит крови ток.

Джарвис и Манкимен, «Дорога на Арлингтон»

Если долго находиться в абсолютной темноте без движения, через некоторое время организм начинают посещать самые необычные ощущения. Затекают мышцы, а потом и вовсе перестаешь чувствовать свое тело, словно оно незаметно от владельца плавно растворяется в окружающем чернильном ничто. Даже не обращаешь внимания, дышишь ты или нет. В такие мгновения очень часто начинаешь неожиданно слышать цвет и видеть звуки.

Это называется синестезия. Продукт испуганного мозга и органов чувств, не способных отыскать в окружающей пустоте привычные ориентиры. Цветной слух. В это ли состояние погружаются йоги во время своих многочисленных религиозных «приходов»? Об этом ли грезило пропащее поколение хиппи в разбитные шестидесятые? Что это – раскрытие сознания, с радугой и хороводами с Ленноном, или первые вестники неотвратимо надвигающейся шизофрении? Или это все тот же старый добрый мозг, замысловато перекраивающий засевшие в памяти привычные образы, тщетно пытаясь хоть чем-то заполнить гнетущую окружающую пустоту…

Муни пришел в себя и открыл глаза, но ничего не увидел. Темнота была кромешной, абсолютной и настолько густой, что казалась почти осязаемой. Так бывает только в наглухо закрытом помещении. Наглухо заколоченном. Голова раскалывалась в районе затылка, от которого пульсирующими толчками растекалась тупая ноющая боль, кольцами обнимавшая за виски. Френк хотел пощупать место ушиба, но почему-то не смог пошевелить руками. Что за черт… Дубинка или молоток? Кость вроде бы не проломлена. Подкрался сзади гад, поэтому он его не заметил. Хорошо же его приложили, чтобы притащить сюда. Но куда именно… Где он, черт побери, находится? И сколько уже времени успело пройти?

Муни сделал еще одну безуспешную попытку пошевелиться. Онемевшие руки и ноги были не связаны, но плотно прижаты друг к другу и стиснуты со всех сторон стенками какого-то узкого и очень маленького помещения. Необычайно маленького. Словно его как когда-то в школе (первый и последний раз) вновь затолкали в шкафчик на перемене. Чтобы втиснуть сюда такого здоровяка, как Муни, нужно было обладать недюжинной силой или как минимум как следует попотеть. Оставив попытки пошевелиться, Муни принюхался. Затхлый, спертый воздух пах древесиной и почему-то… картошкой. Что за черт! Чуть пошевелив пальцами правой руки, Френк ощутил под подушечками неровную шершавую доску, с прохладными комьями земли. Бред какой-то, неужели его так втемяшили по макушке, что у него начались галлюцинации? Приподняв голову, лежащий мужчина стукнулся лбом о низкий невидимый потолок и коротко выругался сквозь зубы.

Все это было очень похоже на… За свою жизнь Муни достаточно насмотрелся на трупы и кровь, много дрался, был тертым крепким мужиком, выросшим на улице и побывавшем не в одной лихой передряге, но от осознания того, где он, вероятнее всего, сейчас находится, его пробило холодным потом. Да уж, старина, похоже на этот раз угодил ты в по-настоящему дерьмовый переплет.

Его закопали. Его, Френка Муни, драчуна и сорвиголову с полицейским жетоном, закопали как какую-то дохлую кошку в коробке из-под ботинок на заднем дворе! Дело в очередной раз приняло непредсказуемый и серьезный оборот. Но чтобы так хреново… Как же ему осточертели эти американские горки! Он витиевато ругнулся и по привычке захотел сплюнуть, но вовремя передумал, трезво оценив положение, в каком находится.

– Кажется, конечная, старина, – пробормотал Муни.

Все происходящее с ним походило на вязкий, кошмарный психоделический сон. Поражающий жестокостью розыгрыш, самое страшное из которого заключалось в том, что было явью. Муни замер и прислушался. Ничего. Глухая давящая тишина, такая же тягучая, как и темень вокруг. Но нет… Едва уловимо, где-то на самой периферии обостренного слуха еще доносился тоненький едва различимый звук.

Хрусть. Хрусть. Хрусть.

Лопата.

Зарывающий его сукин сын все еще был поблизости.

– Эй! – подобравшись, Муни изо всех сил и насколько позволяло положение тела треснул лбом в крышку самодельного гроба. – Эй! Ты меня слышишь!? Кончай эти фокусы, урод! Выкопай меня и разберемся как мужик с мужиком! Или что? Кишка тонка, сдрейфил? Предпочитаешь тех, кто слабее, м…

Френк замолчал на полуслове, вовремя спохватившись. Так, с угрозами и дыхалкой надо притормозить. Воздуха надолго не хватит. Как только Френк об этом подумал, сразу же появилось ощущение, что он задыхается. Так, старина, спокойно… В таких ситуациях главное не паниковать. Нужно оценить ситуацию, он лежит, он одет… он в глубочайшей заднице, из которой не смог бы выбраться даже ловкач Копперфилд! Паниковать?! Да нет, он совершенно спокоен, если не учитывать тот факт, что его живьем закопали хрен знает на какой глубине, и где, в чертовом деревянном ящике, мать его!

– Ну, доберусь до тебя! – погрозил неизвестно кому закопанный в землю Френк.

Хотя он прекрасно знал, чьих рук эти проделки. Ситуация и почерк не оставляли никаких сомнений. Могильщик. Вот и встретились наконец. Только немного не так, как это представлял себе Муни, и с кардинально противоположной расстановкой сил.

Так, что же делать. Метавшийся в черепной коробке мозг, ослепленный безысходностью и царившей вокруг непроглядной тьмой, стал лихорадочно перебирать всевозможные варианты спасения. От практически невозможных до самых безумных. Чуть вывернув руку, Муни стал ощупывать карман куртки.

Мелочь, сигареты, зажигалка… Да уж, на таком хилом арсенале далеко не уедешь. Кобура, разумеется, оказалась пуста. Черт! Муни снова попытался пошевелиться, чувствуя, как внутри все отчетливее начинает шевелиться панический безотчетный страх.

Вдруг он замер и прислушался. Только сейчас Муни вдруг сообразил, что звук трудящейся где-то над ним лопаты не отдалялся, как и было ему положено, а наоборот… с каждым разом становился все отчетливее. А это означало…

Его откапывали!

А может, это у него уже просто начинаются галлюцинации, вызванные заканчивающимся кислородом? Френк снова напрягся, вслушиваясь в обволакивающий черный вакуум. Приближающий звук повторился снова. Значит, не показалось!