Читать книгу - "Крупным планом - Дуглас Кеннеди"

Взял яхту у Билла на выходные. Вернусь поздно ночью во вторник. Следующие несколько недель поживу у Билла и Рут, пока не найду себе подходящее жилье. В среду после работы заскочу, чтобы увидеться с мальчиками.

Я всех вас люблю.

Я подписался. Я оставил пятьдесят баксов для нашей горничной Пердиты, которая придет утром в понедельник, чтобы убраться. Я принял душ и надел то, в чем буду завтра: брюки хаки, рубашку на пуговицах, толстый свитер, кожаные туфли на резиновых каблуках, ветровку «Нотика». Я еще раз проверил все карманы, чтобы убедиться, что бумажник Гари, ключи от его машины и ключи от дома лежат отдельно от моих собственных.

Пора было уезжать. Захлопнуть за собой дверь. Сделать последний шаг. Я сидел, застыв за столом, и бессмысленно смотрел на кухню вокруг меня. Белые стены. Сделанные вручную сосновые шкафчики и столешницы. Многочисленные кухонные приборы. Белые тарелки Веджвуд, аккуратно составленные на простой, вращающейся полке. Семейные фотографии. Школьные записки и рисунки Адама, украшающие холодильник. Подивился, как много вещей скапливается в нашей жизни — идет непрерывный поиск вещей, чтобы заполнить пустоту, заполнить время. И все это совершается ради материального комфорта, хотя на самом дел маскирует ужасное осознание, что все проходит, что однажды тебя отправят в неизвестность только с тем, что на тебе надето. Вы сберегаете, пытаясь закрыть глаза на неизбежный уход, заставить себя поверить, что существует некое постоянство, крепость в том, что вы построили. Но хлопнет дверь. И вы все это оставите.

Я подошел к стене и снял фотографию Адама с Джошем на коленях. Я помнил, как делал этот снимок, как трудно было уговорить Адама подержать младенца. Когда я наконец посадил их так, как мне хотелось, Адам изобразил широкую зубастую улыбку, тогда как Джош завороженно и изумленно смотрел на своего старшего брата.

Мне всегда нравился этот снимок. И на мгновение я решил, что должен его взять. Но моя рука дрогнула. Я знал, что там, куда я направляюсь, нет места свидетельствам прошлого.

Я стоял у доски с фотографиями несколько ужасных минут. Зазвонил телефон. Я подпрыгнул и быстро приколол фото назад, на доску, прежде чем схватить трубку. Это был Билл.

— Мы собираемся ложиться спать, — сказал он, — поэтому я решил поинтересоваться, собираешься ли ты сегодня к нам.

— Уже еду.

— Можешь не торопиться. У тебя ведь есть ключи, верно?

— Есть.

— Заходи и чувствуй себя как дома. Я разбужу тебя в шесть тридцать, если это не дико рано.

— Нормально. Я хочу отправиться пораньше.

— Как прошло в Дарьене?

— Ну…

— Так плохо?

Я посмотрел на фотографию моих сыновей в последний раз:

— Да, так плохо.

Когда я через тридцать минут подъехал к дому Билла и Рут, они уже спали. Я выгрузил свои костюмы и развесил их в стенном шкафу в гостевой спальне. На прикроватном столике стояли бутылка ирландского виски и стакан. Рядом лежала записка: Надежное лекарство от бессонницы. Я лег между простынями, опрокинул стакан виски, налил еще. Наверняка Бет разрешит Адаму оставить велосипед, так ведь? Особенно если он начнет рыдать по этому поводу с утра пораньше. Но даже если она упрется, то ко вторнику наверняка передумает. Когда в доме зазвонит телефон и ей сообщат новости.

Еще изрядная порция виски наконец уложила меня в нокаут. Следующее, что я помню, — Билл трясет меня. Через жалюзи на окнах пробивался слабый свет. Во рту у меня как будто кошки спали.

— Вставай и расцветай, морячок, — сказал он.

— Встать-то я встану, но вот насчет расцветай… — буркнул я.

— Вполне закономерный эффект полбутылки виски.

Рут все еще спала, когда мы отправились с Биллом на пристань в его джипе «чероки».

— Жаль, что мне не удалось с ней попрощаться, — сказал я, зевая. — Поблагодари ее за все.

Билл как-то странно взглянул на меня:

— Ты сам сможешь сделать это во вторник вечером, разве не так?

Я позволил себя ляп в полусонном состоянии и теперь старался выкрутиться:

— Конечно, конечно. Я просто вам за все ужасно благодарен, ребята.

— Да пожалуйста. Но послушай… ты действительно готов пробыть один в море целых два дня? Не знаю, как сказать…

— Говори прямо.

— Ты нас беспокоишь.

— Я не собираюсь прыгнуть за борт от отчаяния, если ты это имеешь в виду.

— Да, я это имею в виду.

— Это не в моем стиле.

— Отлично.

— Не похоже, что убедил тебя.

— Мне вчера звонил Бенсон, начальник порта.

— Господи!

— Да, он действительно занудлив и надоедлив. Но он также сказал, что, когда ты вчера приезжал на яхту, ему показалось, что ты нервничаешь, дергаешься.

— Я нервничаю. Я дергаюсь. От меня жена уходит.

— Я ему так и объяснил. Знаешь, что он сказал? «Надеюсь, вы знаете, что делаете, давая ему яхту».

Я решил рискнуть и спросил:

— Ну, если и ты беспокоишься насчет меня…

— Нет, нет, нет.

— Ты уверен?

— Уверен, особенно сейчас, после того как мы поговорили. Только не вздумай на ней удрать.

— Как насчет исчезнуть за горизонтом?

— Так ты поэтому захватил все это оборудование для подводного плавания?

— Бенсон и в самом деле зануда и старый сплетник.

— Слушай, хочешь изображать лягушку в грязи около берега, я не имею ничего против. Но если ты рванешь на Барбуду позвони мне и скажи, где с тобой встретиться.

Мы оба рассмеялись. Опасность миновала.

В гавани Билл быстро и четко рассказал мне, как обращаться с ультрасовременным оборудованием «Голубой фишки». Научил пользоваться автопилотом, показал, как связываться с пограничниками по радио и как прокладывать курс с помощью головоломной системы глобального позиционирования. Затем он уселся на койку, в ящике под которой расположился Гари.

— Ты знаешь, что здесь внизу? — спросил он.

Я отрицательно покачал головой.

— Топливные баки. Если требуется долить горючее, ты поднимаешь матрас и находишь пару крышек. Свинчиваешь их и доливаешь.

— Понятно, — сказал я.

— Хочешь — покажу? — предложил он, указывая на матрас.

— Уверен, что справлюсь.

Вместо этого он показал мне, как надо поднимать и ставить паруса. Он научил меня поднимать сгштфайр (маленький штормовой парус на фок-мачте) в случае сильного ветра или угрозы шквала. Он объяснил мне все про дизельный двигатель и уверил, что, если я не зайду дальше, чем на двести миль от берега, топлива хватит, чтобы добраться домой.