Читать книгу - "Сквозь огонь - Евгения Овчинникова"

– Она всегда гоняла, как сумасшедшая. Никого не слушала. Я говорил: «Держи дистанцию». Они ехали из Хабаровска. Потащила сына, пять лет ему было, в детский театр этот, кукольный. Встали рано, он орал, что не хочет ехать. Конечно, зачем пилить четыре часа ради кукол. Посмотрели – и обратно. А тот грузовик… Она не держала дистанцию, никогда. А я всегда говорил. И потом долго еще злился на нее – сама виновата, угробила себя и сына. И эта злость, знаешь, она только через год отпустила. До этого я так злился, так ее ненавидел. Даже не плакал на похоронах. А потом, когда отпустило, мне Вера стала сниться.

Вот так поворот. Лицо у Рафаиля горело, глаза блестели – должно быть, он начинал заболевать. Он смотрел прямо на Веру, но не видел ее.

– Вера? – переспросила я.

– Да. И сны такие… Как будто на самом деле. Вот она, вот я. Зовет меня, разговаривает.

– Что она тебе говорила? – ревниво спросила я.

Со мной Вера в снах не разговаривала.

– Не знаю… не помню. Какая разница, она же мертвая.

Рафа оставался в реальности, понимал, что Вера мертва, а я видела ее как живую и верила, что она рядом.

– Приходила, говорила со мной. Такой сон, когда понимаешь, что спишь и все слышишь – как машины проезжают, как работает телевизор у соседей.

– Что тогда случилось? – спросила я.

– Большегруз ехал. Мост под ним провалился. А они влетели прямо под него – и вместе с ним в реку.

Он откинулся назад и замолчал. А я смотрела кино: в заполненной водой машине бьются женщина и маленький мальчик.

– Она еще приходит к тебе? – спросила я.

– Нет, не приходит. Года полтора снилась, потом перестала, как отрубило. И знаешь, что самое обидное? – Рафаиль посмотрел на меня и улыбнулся, лицо у него было измученное. – Она приходила, а жена с сыном – ни разу. Если бы я мог увидеть их еще хоть раз, хотя бы во сне. Но снилась только Вера.

– Что ты чувствуешь? Вину? Злость?

Он пожал плечами. В этот момент дверь со стороны водителя распахнулась, и отец заглянул в машину. Он собирался что-то сказать, но не успел. Ветер, как в прошлый раз, потащил машину вперед, к реке. Отец уперся обеими ногами и заорал, чтобы мы вылезали. Но мы сидели, будто парализованные, и смотрели, как машину перед нами утаскивает в воду. Толчок – это ударилась о наш багажник та, что стояла сзади. И все автомобили на склоне потянуло силой ветра в серую водяную муть. Я схватилась за спинку переднего сиденья и откинулась назад, подальше от воды, хватая воздух ртом, будто уже тонула.

Рафа единственный не растерялся. Он распахнул дверь и с трудом вылез. От этого машину еще сильнее потащило вперед. Передние колеса стоявшего впереди автомобиля уже скрылись в мутной серой воде.

Сначала Рафа оторвал отца – тот все еще пытался удержать машину, сопротивляясь ногами. Рафа расцепил его руки, что-то крича прямо в ухо, и отец бросился открывать багажник. Внедорожник позади мешал. Тем временем Рафа нырнул ко мне и почти силой выволок наружу. Мокрая одежда мгновенно заледенела. Несколько секунд я стояла как в забытьи. Обхватывала себя руками, но тут же отпускала: от прикосновения к телу мокрой ткани становилось еще холоднее. Рафа потащил меня вверх по дороге.

– Подождите! – крикнул отец.

Ему удалось открыть багажник. Он кинул нам сверток:

– Держите!

Я подхватила легкий сверток с палаткой. Отец кинул что-то Рафе, потом достал из багажника ружье и побежал следом за нами. Дождь внезапно прекратился, но ветер усилился и по-прежнему то и дело менял направление.

Я вспомнила, что оставила в машине каску, а в ней – спички. Сорвалась обратно, залетела в машину, схватила каску и, размахивая ею, побежала за Рафой и отцом, подгоняемая ветром в спину.

– За сопкой лес, там укроемся! – крикнул отец.

За спиной раздался скрежет. Мы оглянулись. Три передних машины со скрипом сползали к воде.

– Джип на ручник не поставили, – сказал Рафа.

Первая машина была в воде уже по кабину. Поток поворачивал ее влево, увлекал за собой. Она нехотя разворачивалась – задние колеса еще стояли на асфальте, но река победила. Легкая серебристая машинка наклонилась вправо, оторвалась от асфальта и, подхваченная потоком, медленно поплыла вниз по течению. От ее покорности, от того, как спокойно все произошло, я застыла и затряслась от ужаса, а потом побежала за ушедшими вперед отцом и Рафой. Ветер ударил в лицо, перехватило дыхание. Чтобы переждать порыв, я присела, закрыв голову руками. Тем временем они перевалили верхнюю часть сопки и скрылись по ту сторону. Я в последний раз посмотрела на серебристую машинку. Она зацепилась за что-то, вероятно за веревочную переправу, и теперь поток медленно разворачивал ее обратно. Машина набирала воды и скоро должна была утонуть.

Перевалив за вершину, я почти сразу наткнулась на отца и Рафаиля. Они стояли перед лежавшим на боку небольшим грузовым фургоном. Он перекрывал собой всю узкую двухполосную дорогу, по обеим сторонам которой тянулись глубокие канавы. Одна машина попыталась объехать фургон, но забуксовала из-за камней или скользкой травы. Ее бросили с распахнутыми дверями, и за ней тянулись два жирных коричнево-зеленых следа – земля вперемешку с травой.

Мы стали обходить упавший грузовичок по канаве. Под высокой травой хлюпало. Кабина водителя была целой – видимо, выбрался через окно.

– Что с водителем? – прокричала я отцу.

Он обернулся через плечо:

– Ничего дураку не сделается. Локоть ободрал.

То и дело останавливаясь, чтобы переждать порывы ветра, мы спускались с сопки. Навстречу нам на склоне поднималась тайга. Она поднималась от высокотравья, за ним стояли кусты орешника, из-за которого выглядывал боярышник. А за ними тянулись кедры и ели.

– Стойте! А если деревом накроет? – спросил Рафа.

– Не накроет, – заверил его отец. – Не такое выдерживали.

В непроходимую, казалось бы, чащу вела тропинка, начинавшаяся от кустов.

– Грибники протоптали, – объяснил отец.

Спускаться по траве было тяжело, я то и дело оскальзывалась. На входе в лес ветер как следует ударил меня в спину, прощаясь. Тайга сразу сомкнула над нами ветви, и стало темно. Вглубь вела довольно утоптанная тропинка, и через какое-то время мы остановились перед ручьем, в который стекались более мелкие ручейки с двух сопок.

– Давайте обратно повыше, – велел отец.

Мы стали подниматься обратно. В лесу было тихо, хотя верхушки деревьев мотала из стороны в сторону невидимая сила. На нас сверху падали редкие капли.

– Может, хватит уже? – спросила я. – Куда мы идем?

Отец, словно не услышав, свернул в чащу. Мы с Рафой пошли следом и оказались на небольшой полянке, окруженной четырьмя елями. Ветви их были высоко над землей, хотя обычно стелились низко: в детстве я любила подлезть под них и спрятаться. На этом пятачке, на который сверху светил квадратик неба, мы и начали ставить палатку. Она разложилась, словно гигантская гусеница. Тамбур, два отделения внутри. Отец называл их «комнаты».