Читать книгу - "Городской охотник - Скотт Вестерфельд"

— Что-то должно было остаться.

— Что?

— Детали, фрагменты.

Скрипя зубами, она шагнула к краю пепелища; под ее ногамиклубился пепел.

— Может быть, я смогу найти образчик ткани, петелькуили хотя бы шнурок.

Я с трудом сдержал улыбку. Когда все обратилось в пепел,Джен вернулась к своему коньку: шнуркам.

Она опустилась на колени и принялась разгребать гарь руками,отворачиваясь от дымящего, еще пышущего жаром пластика.

— Джен.

— Мы могли бы даже найти здесь уцелевшую обувку. Напожарищах часто обнаруживают вещи, которые огонь почему-то не тронул…

Конец фразы потонул в кашле, вызванном едким дымом и ей жесамой разворошенным, поднявшимся в воздух пеплом. Она схватилась руками залицо, оставляя на щеках полосы сажи, а потом, отдышавшись, сплюнула что-точерное.

— Джен, у тебя крыша поехала?

Она подняла на меня глаза, явно удивляясь тому, почему я нерядом с ней.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— А как по-твоему, что я делаю, а? Ищу эти чертовытуфли, вот что! Разве не этим мы занимались все это время?

Я покачал головой.

— Я искал Мэнди.

Джен развела почерневшими руками.

— Ну, так ведь с ней все обернулось наилучшим образом.Она, видимо, получит повышение. И теперь ты хочешь отказаться? Только потому,что так нам сказала Мвади Уикерсхэм?

Я вздохнул и ступил на пепелище, чувствуя жар под подошвами.Солнце уже зашло, и свет на дворе исходил главным образом из сердцевиныпожарища. Я опустился на колени рядом с Джен.

— Может, хватит?

— Я ищу.

— Что? Туфли накрылись.

Она резко и сердито затрясла головой, как двенадцатилетняядевочка, которую заставляют переехать в Нью-Джерси. С таким видом, словно ответне мог быть выражен в словах, и только законченный идиот мог думать, будто этовозможно. Она искала утраченную крутизну, а это, пожалуй, то, что труднее всегонайти.

— Джен, может быть, так будет лучше? — тихосказала я.

— Лучше?

— Я что хочу сказать: неужели ты вправду хочешьработать на этих ребят? Вынашивать грандиозные планы джаммеров? Каждую минутусвоей жизни думать о том, как изменить мир?

Она вскинула на меня вспыхнувшие глаза.

— Да, именно этого я и хочу.

— На самом деле?

— Это то, чего мы всегда хотели.

Она снова принялась копаться в золе: едкий, черный пепелподнялся в воздух, забиваясь в ноздри, и щипал глаза. Мне пришлось отвернуться.

— Я что имею в виду, Хантер, — чего на самом делехочешь ты? Вернуться к тому, чтобы просматривать рекламу за деньги? Участвоватьв фокус-опросах и обсуждать животрепещущую тему, когда вернутся в моду гетры?Перехватывать новейшие способы завязывать шнурки? Просто наблюдать, вместо тогочтобы действовать?

— Я не просто наблюдаю.

— Просто. Ты фотографируешь, продаешь снимки,теоретизируешь и много читаешь. Но ты ничего не делаешь.

У меня глаза полезли на лоб.

— Я ничего не делаю?

А у меня как раз было такое чувство, будто очень даже делаю.Особенно в последние два дня, после того как встретился с Джен.

— Не делаешь. Ты наблюдаешь. Ты анализируешь. Тыследуешь. Это часть пирамиды, которая нравится тебе больше всего: быть наверхуи смотреть вниз. Но ты боишься что-нибудь менять.

Я судорожно сглотнул, дым во рту ощущался вкусомподгоревшего тоста. Никаких возражений в голову не пришло, потому что она былаправа. Я следовал за ней сюда всю дорогу, шаг за шагом, и всякий раз, когдаготов был отступиться, именно она делала следующий шаг. Как, собственно говоря,и принято у охотников за крутизной, я просто ухватился за инициативу и энергиюДжен, за ее настойчивое стремление ко всему странному и пугающему.

И вот в итоге оказался неспособен даже на то, в чем вроде бывсегда был хорош, — наблюдать. Позорно проглядел то, что за нами следили,и допустил, чтобы шайка тупых пурпурных голов использовала Джен, оставив ее нис чем.

Я вспомнил, как послал Мэнди фотку со шнурками — продал Дженс первой же нашей встречи. И кто я после этого, если не барахло? Ничего крутогово мне нет, это стало ясно еще сразу после отъезда из Миннесоты.

Я не имел отношения к джаммерам и не заслужил того, чтобыбыть с Джен.

— Ладно. Убираюсь с твоей дороги. — Я встал.

— Хантер.

— Нет, я правда не хочу тебе мешать.

В жизни не слышал, чтобы мой голос был таким хриплым, и нечувствовал в желудке такого твердого кома.

Я потащился прочь и, прежде чем достиг переулка, услышал,как она снова копается в куче.