Читать книгу - "Проклятый город. Однажды случится ужасное... - Лоран Ботти"

* * *

Маленькая группа людей немного переместилась — теперь Николя Ле Гаррек принимал соболезнования, стоя рядом с пожилой женщиной — судя по всему, своей тетей, той самой, с которой Бертеги предстояло встретиться по прошествии нескольких минут. Ле Гаррек был весь в черном, но его одежда мало соответствовала ситуации: кожаная куртка, джинсы… и неизменные черные очки.

После того как погребение завершилось, Бертеги увидел со своего наблюдательного поста, как тетка и племянник обменялись долгим взглядом. Теперь кроме них возле могилы осталась лишь Сюзи Блэр, стоявшая чуть в стороне. Ее бледное лицо и серебряно-белые волосы были почти неразличимы на фоне тумана.

На мгновение Бертеги показалось, что сестра покойной сейчас даст племяннику пощечину, но Софи Меришон отошла, не сказав ни слова и не оборачиваясь. Теперь Ле Гаррек остался наедине с женщиной-астрологом. Интересно, они знакомы? — внезапно подумал комиссар. Если да, это противоречило тому, что сказала Сюзи Блэр…

Софи Меришон — судя по всему, это была она — подошла к выходу, на ходу снимая черный платок, покрывавший ее седые волосы.

— Мадам Меришон? — окликнул женщину Бертеги.

Она остановилась и неприветливо взглянула на комиссара. На ней был серый плащ, в костлявой руке она держала сумочку. На первый взгляд Софи Меришон напоминала сестру — по крайней мере, насколько Бертеги мог судить о покойной по фотографиям: то же почти прямоугольное лицо, те же глаза необычного цвета… Но у Одиль Ле Гаррек были высокие скулы и полуопущенные тяжелые веки, что придавало ее облику некую таинственность, тогда как в облике Софи Меришон все говорило о брюзгливости, отсутствии фантазии, безрадостной повседневности…

— Я комиссар Бертеги. Мы с вами говорили по телефону позавчера.

Она коротко кивнула.

— У вас найдется несколько минут?

Женщина мельком взглянула на часы.

— Я вас слушаю…

Они медленно двинулись по тропинке вдоль ограды.

— Я хотел поговорить о вашей сестре… Вы знаете, как она умерла?

— Я знаю только то, что мне сказал ее сын («ее сын», а не «мой племянник», отметил Бертеги). Сердечный приступ. На сей раз последний…

— Он сказал вам, что ее нашли с телефонной трубкой в руке?

— Нет.

— И что телефонные провода были перерезаны? За домом, у входа в подвал?

Молчание. Бертеги искоса взглянул на Софи Меришон: очертания ее лица были сухими и резкими, такими же, как у ее племянника, — но если у мужчин подобные черты служат признаком сильной воли, то женщин делают слегка мужеподобными.

— Нет.

— Однако, я смотрю, это вас не слишком удивляет…

Женщина резко остановилась и в упор посмотрела на комиссара.

— Я не знаю, к чему вы клоните… комиссар, так? И не знаю, зачем я вам понадобилась. Но я могу вам сказать только одно: я очень давно перестала удивляться всему, что связано с моей сестрой. Она никогда не жила как все. И для меня нет ничего удивительного в том, что она и умерла не как все.

— Что вы хотите сказать?

Софи Меришон отвела взгляд от лица комиссара и взглянула туда, где, в сотне метров от них, теперь покоилась ее сестра. Николя Ле Гаррек и Сюзи Блэр исчезли. Должно быть, вышли через противоположные ворота.

— Что именно вы хотите знать? Задавайте мне вопросы, так будет проще.

— Я пытаюсь восстановить жизненный путь вашей сестры. Как выяснилось, это непросто: из разговоров с местными жителями, знавшими ее, складывается впечатление, что у нее вообще не было прошлого.

Короткий сухой смешок.

— Оно у нее было, уверяю вас.

— Тогда начнем издалека. Что случилось с отцом Николя Ле Гаррека?

— Он умер… Тридцать лет назад. Николя тогда было… лет шесть, кажется…

— Отчего он умер?

— Автокатастрофа. Отказали тормоза, и он врезался в дерево.

В мозгу Бертеги словно зажглась аварийная красная лампочка.

Отказали тормоза…

— Расследование проводилось? — спросил он.

Короткий сухой кивок. Собеседнице как будто не хотелось нарушать тишину, царящую на кладбище.

— И?..

— Одиль была этим слегка… обеспокоена. Но все довольно быстро закончилось. Решили, что это был несчастный случай.

— Хм… — Бертеги потер подбородок. — И она начала строить свою жизнь заново, не так ли?

Снова кивок.

— Через какое время?

— Через год, кажется.

— Быстро.

— Да.

— Что стало с ее новым спутником?

Женщина прикрыла глаза, и Бертеги почувствовал, что ею овладела глубокая грусть.

— Не знаю… Мы с ней надолго потеряли друг друга из вида — почти на двадцать лет… все то время, что она жила с Анри… Анри Вильбуа — так его звали.

— А почему вы перестали общаться?

— Он меня невзлюбил…

— Это ваша сестра разорвала все контакты?

— Да.

— Оттого, что ее новый спутник вас невзлюбил?

— Ну, мне так кажется… Знаете, Анри Вильбуа вообще никого не любил. Он заставил ее порвать со всеми…

Бертеги вспомнил одну из фотографий, стоявших на комоде Одиль Ле Гаррек: в вечернем туалете, в окружении гостей, она была совсем непохожа на женщину, разорвавшую все связи с миром.

— Значит, она сильно его любила.

Женщина глубоко вздохнула.

— Я тоже долгое время так думала… Но сейчас я в этом не уверена. Когда мы с ней разговаривали, не так давно… хотя вообще-то мы никогда особенно не откровенничали, у меня нет такой привычки, и у нее не было… Так вот, во время этого разговора у меня сложилось впечатление, что он чем-то ее шантажировал.

— Почему вы так подумали?

— Она сказала одну фразу… когда речь зашла о тех двадцати годах, что мы не общались… Одиль сказала: «Так или иначе, у меня не было выбора». — Искренняя печаль слегка смягчила голос и взгляд Софи Меришон. — Не знаю, что она хотела этим сказать, — может быть, то, что она действительно его очень любила? Или то, что он чем-то удерживал ее, шантажировал?.. Не знаю…

— И вы так и не узнали, чем кончилась эта история?

Она покачала головой.

— Но вы спрашивали об этом у сестры?

— Да. Она сказала: «Он исчез».

— Просто «исчез», и все?

— «Он исчез из моей жизни» — вот ее точные слова. Так она мне сказала, когда вернулась. То есть стала со мной снова общаться… Мы больше никогда о нем не говорили. Те двадцать лет были бурными и не очень счастливыми для нас обеих…