Читать книгу - "Первый апостол - Джеймс Беккер"

3

А за окном двое мужчин с интересом наблюдали за тем, как Бронсон с Анджелой обыскивают столовую. Когда Бронсон поднял деревянную плиту, Мандино сделал жест помощнику. Он понял, что конец игры не за горами — кажется, англичанин наконец отыскал именно то, что им нужно. Оставалось только войти в дом и убить обоих.

Мандино и его спутник пригнулись и направились к задней двери. Когда подошли к двери, телохранитель — Роган остался ждать их в машине на улице — вытащил из кармана складную отмычку, но Мандино просто повернул ручку — дверь была даже не заперта — и вошел в дом. Мандино шел первым, телохранитель с пистолетом в руке следовал за ним.

Дверь в столовую была открыта достаточно широко, чтобы, не входя в комнату, можно было хорошо видеть и слышать, что происходит внутри. Мандино поднял руку, и они остановились в ожидании. Как только они убедятся, что англичанин нашел «Эксомологезис», они войдут в комнату и покончат с ними.

Бронсон с Анджелой всматривались в прямоугольное отверстие. Углубление в два фута шириной и восемнадцать дюймов глубиной было выложено камнем. Оттуда поднимался затхлый аромат — смесь гнили, сырости, пыли и грибка. В самом центре находился объемистый предмет, завернутый в какую-то ткань.

Бронсон просунул в углубление руки.

— Что-то круглое, похожее на цилиндр или, возможно, горшок, — сказал он.

Стоило ему прикоснуться к ткани, в которую был завернут загадочный предмет, как она рассыпалась в прах, и Бронсону оставалось только стряхнуть с ладоней ее остатки.

— Какой-то керамический сосуд, — заключил Крис.

Анджела сделала глубокий вдох. Ей все труднее было сдерживать волнение.

— Вытащи его, чтобы можно было получше рассмотреть. Отнеси на тот конец стола поближе к двери, — предложила она. — Там светлее.

Бронсон извлек загадочный объект из углубления и осторожно перенес на стол. Это был глиняный кувшин, покрытый зеленой глазурью. Снаружи украшен беспорядочным орнаментом и снабжен двумя ручками. Крышки не было, вместо нее имелась деревянная пробка, герметически опечатанная чем-то похожим на воск.

— Похоже на римский или греческий скифос, — заметила Анджела, внимательно осмотрев кувшин, — разновидность сосуда для питья с двумя ручками. Чего-то подобного нам и следовало ожидать, если вспомнить вторую строфу прованского стихотворения.

— Давай вскроем его, — предложил Бронсон и взял нож.

— Нет, подожди минуту. Ты помнишь, что сказано в стихотворении? «В потире все ничто / И страшно это видеть». А что, если речь идет о чем-то опасном, что находится в кувшине? А вдруг там какой-то яд?

Бронсон покачал головой.

— Даже если бы шесть столетий назад его наполнили цианидом или чем-то в этом духе, вероятность того, что яд представляет какую-то опасность сейчас, практически равна нулю. Он распался бы несколько веков назад. Как бы то ни было, я не думаю, что в стихотворении имеется в виду физическая опасность, исходящая от сосуда. Как ты помнишь, там говорится: то, что содержится в потире, «страшно видеть». То есть на его содержимое страшно смотреть, что, возможно, означает какое-то запретное знание или ужасную тайну.

— Кувшин очень старый, и не исключено, что от соприкосновения с воздухом его содержимое может быть сильно повреждено, — возразила Анджела.

— Знаю, — согласился Бронсон. — Однако именно оно стало косвенной причиной гибели Джеки и Марка и, возможно, Джереми Голдмена. Я не собираюсь дожидаться несколько недель, пока какой-нибудь музейный специалист в белых перчатках вскроет его в особых условиях. Я загляну внутрь кувшина прямо сейчас.

— Хорошо, — смирилась Анджела, — только потерпи хотя бы несколько секунд. Мы должны сфотографировать этапы обнаружения и вскрытия кувшина.

Она извлекла из кармана цифровой фотоаппарат и сделала несколько снимков запечатанного кувшина и пару снимков углубления в полу.

— Ну давай, — наконец сказала она. — Вскрывай.

Бронсон вынул нож и осторожно срезал восковую печать. Он подождал, пока Анджела сделает еще два снимка, а затем, воспользовавшись кончиком лезвия, извлек деревянную пробку. Она была забита очень плотно, поэтому действовать пришлось не торопясь, но в конце концов пробка выскочила из горлышка. И вновь, прежде чем полностью извлечь ее из кувшина, Анджела сделала фотографии, а затем еще один снимок, наставив объектив прямо в открывшееся отверстие кувшина.

— Прежде чем просунуть туда пальцы, — предупредила его Анджела, — оберни их платком или какой-нибудь другой материей. Влага с ладоней может серьезно повредить то, что находится внутри.

— Хорошо, — согласился Бронсон и сделал так, как она просила. — Ну вот.

Он сунул руку в кувшин и вытащил оттуда небольшой предмет цилиндрической формы.

У Анджелы перехватило дыхание.

— Будь осторожен, — проговорила она прерывающимся от волнения голосом. — Судя по всему, это настоящий папирусный свиток. Невероятно редкая находка. Секунду подержи его.

Анджела просеменила по комнате, взяла с кресла подушку и положила на стол.

— Клади сюда! — скомандовала она.

— А кстати, насколько редкая? — спросил Бронсон, кладя реликвию на подушку.

— Свитки находят относительно часто. Дело не в самой находке, а в ее состоянии. За многие столетия большинство свитков, включая, к примеру, и те, что нашли в Вади-Кумране, — ты наверняка слышал о них, о свитках Мертвого моря, — большей частью истлели. Специалисты — текстологи вынуждены изучать отдельные сохранившиеся фрагменты, и на их основе они пытаются отрывок за отрывком реконструировать целые тексты, подгоняя друг к другу крошечные обрывки папирусных свитков.

— Я и не предполагал, что папирус может сохраняться так долго. И сколько, по-твоему, ему лет?

— Дай мне хотя бы минуту. Мы тут не с современным триллером имеем дело. На свитках не ставили дат выхода в свет.

Она придвинула стул поближе к столу и извлекла из кармана пару латексных перчаток.

— Ты приехала во всеоружии, — заметил Бронсон.

— Предусмотрительность — основное достоинство исследователя, — ответила Анджела.

В течение некоторого времени она не прикасалась к бесценной реликвии, только смотрела на нее под разным углом, поворачивая подушку то в одну, то в другую сторону. Хотя основной специальностью Анджелы была керамика, Бронсон сразу понял, что и в древних рукописях она тоже разбирается совсем неплохо, ведь и это было частью ее работы. Через пару минут Анджела откинулась на спинку стула.

— Ну вот, теперь я могу совершенно определенно сказать, что он достаточно древний, так как мы действительно имеем дело не с чем-нибудь, а именно с папирусным свитком. На таких свитках, как правило, писали только на одной стороне, хотя на некоторых поздних образцах надписи находят и на обратной стороне. В данном случае текст — только на одной стороне, что также свидетельствует о древности документа. Одна из очевидных проблем, с которой столкнулись древние, — продолжала Анджела, внимательно рассматривая внутренность кувшина, — заклю-чалась в том, что единственным способом узнать содержание свитка было развернуть его и прочесть, поэтому кто-то изобрел «ситтибос». Специальную бирку, которая привешивалась к свитку, чтобы продавец или читатель мог сразу понять, о чем он. Они в те времена использовали его примерно для того же, для чего мы сейчас используем корешки книг. Я проверила сосуд — в нем ничего нет. Да и на самом свитке тоже никаких опознавательных знаков.