Читать книгу - "Изменить этот мир - Артём Патрикеев"

Ранний вечер, наполненный летним теплом, навевал благодушие, в котором я пребывал все время после работы. Солнце еще ярко светило на небе, а облака, аккуратно обходившие солнце, весело бежали вдаль. Эти бесконечные барашки синего неба были великолепными образами для медитации. Мне часто, даже очень часто, хотелось сесть или лечь в каком-нибудь безлюдном месте и наблюдать за облаками. Наблюдать долго-долго, погрузить в них свое сознание, объединиться с ними и лететь, лететь, лететь. Иногда, рассредоточив сознание и наполнив голову образами облаков, я летал. Летал очень долго, посматривая свысока на землю. Но земля была не важна. Важным было только небо, все, что высоко-высоко, безграничное пространство, в котором ты растворяешься, соединяясь с бесконечностью – что может быть лучше? Именно в таком состоянии может наступить прозрение. А выход из него характеризуется безупречным терпением и спокойствием. После него все в этом мире кажется неважным: действия, мысли, поступки – все принимает форму сна, который в любой момент может кончиться, развеивая образы, которые еще мгновение назад казались живыми и необходимыми.

После облаков не всегда хочется оставаться на этой земле – они приподнимают тебя, завлекают и удерживают, не давая спуститься обратно, и лишь очнувшись и посмотрев вокруг, я могу понять, что я снова здесь, на земле. Все проблемы остались при мне, ничего никуда не делось, но все равно где-то в глубине души ты понимаешь, что теперь все эти проблемы не в тебе – они идут рядом с тобой, никак тебя не задевая и не трогая. Что самое интересное, так обычно и происходит. Все проблемы и беды разрешаются сами собой, в то время как я не предпринимаю никаких серьезных усилий. Наверное, это и есть волшебство облаков. К которому может прикоснуться любой человек, но которое редко кто использует.

К Насте я направлялся в небывало добродушном настроении. Покупать срезанные умирающие цветы сегодня не хотелось – сегодня был праздник жизни, и я купил декоративный жасмин в горшочке, его цветы уже распустились, источая тонкий притягательный запах. Я надеялся, что Насте понравится мой подарок, она всегда хорошо воспринимала все мои подарки, но только узнать бы точно – не притворяется ли она? Вряд ли, конечно – если я хоть раз заподозрил бы ее в притворстве, мы бы расстались. В людях я больше всего ценю честность, все остальное уже на втором месте. И пока что, как мне казалось, поводов для сомнений у меня не было. Она была для меня идеальным партнером.

Небывалая любовь к Насте стала наполнять меня, она заполнила меня до краев и хлынула наружу. Это была божественная любовь, без всякой пошлости и низменных инстинктов. В данную секунду я любил Настю всей душой, всем сердцем, желая оказаться с ней прямо сейчас. Ноги несли меня все быстрее и быстрее, я с трудом удерживался, чтобы не перейти на бег. Интересно, ждет ли она меня или чем-нибудь занята? Вопрос, который я задал сам себе, не имел значения, и все же я его задал – сейчас мне все было неинтересно, мне хотелось побыстрее оказаться с ней.

Вот уже и знакомый подъезд. Лифт как будто ждал – он открылся прямо передо мной, не давая медлить ни секунды. Загорается кнопка седьмого этажа. «Почему же мы едем так долго?» – Я с нетерпением жду. Двери открываются, я вылетаю из лифта и звоню в дверь. Один звонок, другой, третий. Тишина. Моя любовь пытается пробиться через эту преграду, узнать, что случилось, но, похоже, никого нет дома. Обессиленный, я сползаю по стенке. С грустью я отворачиваюсь от двери и вижу, как из-за угла стенки, скрывающей пожарную лестницу, выскакивает Настя и, улыбаясь, медленно подходит, деланно не замечая меня.

Любовь, которая уже почти сжалась в комок от горя, словно взорвалась вселенским взрывом, выплескивая наружу все накопившиеся эмоции. Я подхватил Настю на руки и закружился в беззвучном танце. Я кружил ее и кружил, не произнося ни слова. Ее настрой был созвучен моим переживаниям, и она тоже молчала, обвив мою шею руками и положив голову на мое плечо. Когда руки уже стали неметь от напряжения, я опустил ее на пол и обнял.

Мы, держась за руки, вошли в квартиру. Минуту спустя мы уже сидели на кухне. Точнее, я сел на табуретку, а Настя мне на колени. Прошло некоторое время, и она решилась нарушить молчание:

– Мне почему-то показалось, что ты сейчас должен прийти. Я посмотрела в окно как раз вовремя, чтобы увидеть, как ты поворачиваешь за угол дома. Я сразу же решила немного тебя разыграть.

– У тебя получилось. – Я смотрел на нее с благодушной улыбкой.

– Только я думала сказать или сделать что-нибудь такое разэдакое, но, увидев тебя, забыла все свои придумки. Было такое ощущение, что я погрузилась в твои чувства, которые были столь страстными и пленительными, что я уже не могла удержаться. Мне просто хотелось остаться в них, плыть, как по волнам, все дальше и дальше к неизведанным берегам.

– Со мной произошло то же самое – наверно, это и есть единение душ.

С одной стороны, мне не хотелось говорить, потому что сознание еще пыталось удержать уходящее чувство единения, и в то же время мне хотелось говорить, говорить и говорить, выплескивая наружу всю накопившуюся любовь. Мы посидели молча еще немного.

– Ты веришь в жизнь после смерти? – неожиданно спросила Настя.

– Интересно, к чему ты это спросила? – насторожился я.

– Не знаю, просто когда все так хорошо, всегда откуда-то вылезают подозрительные нехорошие мыслишки, забивающие голову. Говорящие, что все хорошее преходяще, а все плохое приходяще. – Немного скаламбурив, она улыбнулась.

– На самом деле смерть – это ведь вечный покой. Покой твоего сознания, которому не надо больше беспокоиться о собственном теле, о глупых примитивных желаниях. – Немного помолчав, я спросил: – А ты не веришь в реинкарнацию? Ведь при реинкарнации тебе никто не обещает спокойной и хорошей жизни, только новые рождения с новыми невзгодами, через которые предстоит пройти снова и снова.

– Надеюсь, что ее нет, потому что это слишком безрадостная перспектива, к тому же, на мой взгляд, она лишена смысла.

– Почему? – не дал я ей закрыть тему.

– Потому что зачем тогда все? Зачем я сейчас живу, если в следующей жизни я ничего этого не вспомню? Да и какой-нибудь убийца, сделавший много зла, умерев, забывает об этом всем и рождается снова. – Рассуждая, Настя немного разгорячилась.

– Зато в следующей жизни он получит достойное наказание – например, родится инвалидом, или его все будут постоянно пинать и издеваться. – Я постарался ее немного успокоить.

– Ну и для чего? Он-то все равно ничего не вспомнит и будет думать, что это несправедливая судьба над ним издевается, и все такое. Это будет совсем другой человек. Поэтому при таком раскладе зачем задумываться о том, что будет потом, если все, что будет, тебя по большому счету касаться не будет? – Я пожал плечами. – Поэтому либо эту систему неправильно описывают, либо она слишком бестолкова, чтоб существовать.

В принципе, я был с ней согласен, поэтому не спорил, давая выговориться, но неожиданно она замолчала.

– Неужели наша жизнь напрасна, никому не нужна и конечна? – Так же неожиданно прервала она затянувшееся молчание.