Читать книгу - "Аромат - Поль Ришардо"

наконец решился. Взяв распылитель, включил его и поднес к носу прорезь, откуда подымался молочный дымок. Закрыл глаза, сделал глубокий вдох носом и откинулся на спинку стула.

Обычно летучая мемоактивная субстанция, соединенная со знакомым запахом, поступала в носовую полость, захватывалась слизистыми клетками обонятельного эпителия и поднималась к рецепторным ресничкам, расположенным на окончаниях обонятельных нейронов. Эти нейроны, реагируя на мемоактивность ЛМС, передавали насыщенный информацией нервный импульс, причем настолько мощный, что, пройдя через луковицу и достигнув коры, он потрясал все лимбические области головного мозга. Миндалевидное тело и гиппокамп, две зоны, отвечающие за обработку эмоций и воспоминаний, возбуждались так интенсивно, что все три органа совместно порождали извлеченные из памяти сенсорные галлюцинации. На профессиональном жаргоне это называли погружением.

Но при вдыхании ЛМС без сопутствующего обонятельного окружения вся картина оказалась иной. В чистом виде эта субстанция приобретала синтетический едкий запах с холодными нотами, восходящими и колкими, почти уксусными. Когда приток данных достиг лимбической системы, по всему черепу Элиаса распространилось приятное ощущение, как если бы внутри вдруг затрепетала мягкая анестезия. Потом он почувствовал легкое головокружение, быстро уступившее место эйфории. Путешествие становилось пьянящим, захватывающим. Это состояние продлилось несколько секунд, но затем дело приняло скверный оборот. Мозг начал прокручиваться впустую. Элиаса накрыл ментальный гул, остановить который он был не в силах. Тщетно он пытался вспомнить прошлое, которого не существовало. Ничто не всплывало на поверхность, хотя были задействованы все синапсы. Мозг рылся в безнадежно пустой картотеке. От раздражения и неудовлетворенности руки вцепились в подлокотники. Глаза сощурились под сомкнутыми веками. Он прикладывал серьезные усилия, чтобы вспомнить то, что было забвением само по себе, вновь пережить несуществующее и проникнуться пустотой.

То, что поначалу воспринималось как неприятное затруднение, вроде вылетевшего из головы слова или когда никак не получается чихнуть, быстро превратилось в физически ощутимое раздражение. При каждой попытке хоть что-то выцепить из памяти та упорно сопротивлялась. На лбу выступили капли пота. Изнемогающий и обессиленный мозг наконец сдался. Эффект рассеивался. Элиас открыл глаза. Ален поставил перед ним стакан.

Элиас достал из кармана жетон и начал крутить его в пальцах.

– Убери это и попей. Не волнуйся, там всего лишь подслащенная вода. Учитывая, сколько усилий потребовалось от коры твоего головного мозга, ей сейчас только это и надо.

Элиас послушался.

– Ну и как тебе твой первый раз?

– А что ты ждешь, чтобы я сказал? Это было крайне неприятно. Я даже не знал, что искать.

– Фрустрация. И судя по твоему раздраженному виду, ее ты нашел.

Ален расстегнул воротник рубашки. Ситуация очень его развлекала. Он продолжил:

– Когда никакой запах не связан с ЛМС, мозг, получая информацию, приказывающую ему вспомнить, не понимает, что именно от него хотят. Эта неясность и порождает фрустрацию. Очень тягостное ощущение, тут я с тобой согласен. Но чем неприятнее проведенный опыт, тем тверже уверенность, что качество продукта на высоте. Эта партия, – он указал Элиасу на бидончик, – явно не была разбавлена.

Впечатления от эксперимента почти стерлись, и Элиас расслабился:

– Извини, что я вспылил.

– Брось, тут не за что извиняться. Твоя реакция подтвердила качество. Скорей уж надо радоваться.

– Должен признаться, что имел место не только негатив. Начальная фаза была даже очень приятной.

– Так называемый «приход»? Досадная непредвиденная случайность, доставляющая нам массу проблем. Находятся болваны, которые пытаются синтезировать ЛМС исключительно ради этой начальной эйфории. – Ален встал и потянулся. – Кстати, именно из-за этих болванов мы обзавелись еще большими болванами, которые теперь нам ее доставляют. – Он ткнул пальцем в экран. – Помоги мне поделиться результатами с «Фрагранцией». А потом отправляйся отдыхать. Ты это вполне заслужил.

4

Элиас поднялся на три этажа, отделявшие его от снимаемой им квартиры. С велосипедом на плече и покупками, оттягивающими руки, он опасливо нащупывал каждую следующую ступеньку. Угроза исходила от пакета с хозтоварами. Предательски хилая упаковка грозила лопнуть при каждом резком покачивании. Элиас внутренне умолял ее потерпеть. Содержимое пакета было совершенно необходимо, чтобы прибраться в комнате. На последней лестничной площадке он со вздохом опустил все на пол. Ежедневный бытовой подвиг.

Этим дуплексом в сто квадратных метров в самом центре квартала Болле он был обязан своему соседу по квартире, на пару с которым ее и снимал. В свое время Адаму хватило благоразумия родиться в богатой семье. Затем их с Элиасом свел сайт объявлений. Изначально, однако, ничто не предвещало возникновения дружбы. Если Адама тянуло в толпу, как мэра в разгар избирательной кампании, то Элиас с трудом выносил присутствие людей; если Элиас придерживался здорового образа жизни, то Адам, казалось, искал сокровища тамплиеров на дне каждого стакана с выпивкой.

Этот вечер пятницы в полной мере отражал их различия. Едва зайдя, Элиас окунулся в гул дружеской вечеринки. В гостиной беседовала дюжина каких-то субъектов. Сосед протолкался поближе к нему. Пропитанная потом рубашка, скорее прозрачная, чем белая, облегала все его пухлые прелести.

– Эй, а я думал, ты явишься позже. Все норм?

И он чуть не упал на Элиаса.

– Да-да, – придушенным голосом отозвался тот.

– А, так не все норм? Это из-за вечеринки? Прости, братан.

Алкоголь не умалял проницательности Адама. Вместо ответа Элиас извлек из кармана жетон и стал крутить в пальцах. Неожиданность, помноженная на социальную тревожность, выбила молодого человека из колеи. Поздороваться, заговорить, оживиться – действия вроде бы несложные, но без предварительной подготовки они представлялись ему трудновыполнимыми.

Элиас прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Десятки запахов, все до единого присущие дружеской пирушке, хлынули ему в нос. Пролитое на пол пиво, холодные косяки на дне стаканов, теплый табак, туманными завитками вырывающийся из легких. Он различил также одеколон Адама и росчерк геля на его светлых волосах. Почувствовал женский парфюм с розовыми нотками, который просачивался между людьми, прочерчивая следы в воздухе гостиной. Впрочем, его аромат был таким тонким, что Элиас не смог определить источник. Он успокоился, затерявшись среди ароматов. Нечто вроде обонятельной медитации – его собственный уникальный способ бороться с приступами тревожности.

– Не волнуйся, мы сейчас двинем куда-нибудь еще.

– Да не надо, без проблем, оставайтесь.

Сосед был предупредителен. Эта черта характера объясняла, почему, несмотря на всю их несхожесть, Элиас питал к нему дружеские чувства.

– Что-то слабо верится. Ты только делаешь вид, что улыбаешься.

– Не беспокойся, все уже и правда в порядке.

Обрадовавшись, Адам возложил влажную ладонь на затылок соседа и потащил его знакомиться со своим мирком. Пока Элиас расписывал свою профессиональную карьеру, ему поднесли