Читать книгу - "Танцы мертвых волков - Георгий Ланской"

Я нервно дернул плечами и мотнул головой, как стреноженная лошадь, прогоняя воспоминания. В конце концов, когда-то и я сам был молодым опером, только пришедшим на работу. Тогда, в квартире кота-людоеда, меня поддержал старый прожженный мент Михалыч, вливший в мою глотку полстакана водки. Михалыча потом застрелил студент из предназначенной для самообороны "Осы". Пуля попала Михалычу в висок, хоронить его пришел весь оперсостав, а студента отмазали богатенькие родители. Из зала суда он вышел под подписку о невыезде, а уже на следующий день уехал за границу, откуда не вернулся и по сей день. Вот такие пироги… Поэтому я не люблю мажоров, прожигающих жизнь на родительские бабки, о чем у нас в отделении хорошо известно. Хотя, кто их любит, мажоров этих…

— Семенов, иди лучше протокол пиши, — позвал я. — Я тут сам все осмотрю.

Практикант с готовностью бросился на зов начальства. В конце концов, Семенов был хорошим парнем. Обогреватель вон из дома приволок, проставился, да и соображал неплохо… А первый жмурик — это первый жмурик. От них всегда тошнит и выворачивает наизнанку, независимо от степени мужества и привычки. К сожалению, только в ментовских сериалах красивые покойники лежат в лужах кетчупа в эффектных квартирах, широко раскрыв тщательно накрашенные глаза. У настоящих покойников веки частенько полуприкрыты, а взгляд как у тухлой рыбы. Да и находят их в основном в бомжатниках, на помойках и подъездах. И нет в этом никакой романтики. Начальство за бомжей медалей не давало, правда раскрываемость ползла вверх, поскольку зачастую рядом с покойником валялся в алкогольной дреме и убийца. Вот и сейчас мы с Семеновым ждали наряд, дабы те оттранспортировали труп в морг, а пьянчужку — в КПЗ.

Стоя на улице, я закурил и, отправив Семенова оформлять новоиспеченного заключенного, не спеша, пошел по улице. До конца рабочего дня было еще два часа, вот только делать не хотелось ничего. Честно, я и сам не понимал, почему не поехал в отделение. Впрочем, где-то в голове шевелился червячок предчувствия, что на убитом в квартире алкаше день не кончится, и еще до конца смены жизнь преподнесет подарочек сомнительного качества. Поэтому даже не удивился, когда мобильник истошно заверещал "Мурку". Блатной рингтон на вызовы с работы я установил давно, и даже успел выслушать выволочку от начальства, пока в процессе устного порицания у полковника на сотовом не заиграл "Владимирский централ". Полковник смял разговор и нервно давя на кнопки спешно ретировался за дубовые двери кабинета.

— Миронов, ты где? — забубнил дежурный. — Вы же вроде в девятнадцатом?

— Были, — осторожно ответил я. — Семенова с машиной отправил к вам, у него задержанный там… Оформишь?

— А ты сам где? — повторил дежурный, который к выкрутасам коллег был приучен и потоком слов не дал сбить себя с толку.

— Ну, в девятнадцатом еще… В машине места не было. Сейчас на маршрутке доеду…

— Не надо никуда ехать. Не в службу, а в дружбу, сгоняй к плотине. Там неподалеку жмурку на берегу нашли. То ли утонула, то ли нет. Караульные тебя там встретят…

— А… — начал я.

— Эксперт уже выехал. Давай, Кирилл, слетай, тебе ж там рядом.

— Ладно, — раздосадовано буркнул я. — Мне тут и правда недалеко.

— Вот и хорошо, — обрадовался дежурный, — а то Игорюня на драку выехал, Семенова еще нет, если что, я его обратно отправлю, а там глядишь, и труп некриминальный…

— Как же… — фыркнул я. Червячок сомнения раздулся до размеров жирной гусеницы и лопнул с влажным треском. Ну, вот и случилось… Как пить дать, оно…

У плотины действительно стоял охранник, с недовольством наблюдая за прибывающей толпой. Меня он без излишних эмоций проводил вниз по крутой скользкой дорожке, на которой я шлепнулся на задницу, чудом не съехав вниз, как олимпийский бобслеист, только без саней-бобов. На берегу уже копошился криминалист Жора Милованов, который должен был смениться еще вчера. Судя по усталому виду и резким морщинам на лбу, такого счастья ему испытать так и не пришлось. Внизу скучал незнакомый оперативник и толстый мужчина в милицейской форме, с лицом вечного участкового. Рядом переминались несколько горожан, сумевших подобраться поближе.

— Вы из убойного? — спросил участковый. — Старшина Рылин. Это мой участок. Мне Мишаня позвонил, говорит — жмурку нашел у плотины. Ну, я прибежал, посмотрел, а потом уже ваших вызвал. Сейчас еще прокуратура должна быть.

— Мишаня — это кто? — спросил я, пожимая протянутую руку.

— Мишаня — это свидетель… так сказать. Он тут рыбу ловит частенько, ну, и продает ее на базаре, на опохмел зарабатывает. Вон он стоит, в кепке…

— Ясно, извините, — произнес я, вытаскивая вибрирующий в кармане телефон. В динамике зазвенел захлебывающийся от волнения голос Семенова.

— Товарищ капитан, у вас там труп криминальный? Правда? Можно я подъеду?

— Да неизвестно еще, криминальный или нет, — буркнул я и покосился на старшину. Тот удрученно развел руками. — Ладно, приезжай. Будет чем заняться…

Сунув телефон в карман, я отправился к небольшому пятачку песчаной отмели, находившейся между двумя раскидистыми кустами ивы. На нем, лицом вниз, лежала девушка с длинными светлыми волосами, одетая в облепившее ее розовое платье. Одна туфелька на длинной шпильке была на ноге, вторая сиротливо валялась поодаль. Повернутое в профиль распухшее лицо жуткого синего цвета вызывало содрогание. Милованов сидел рядом с ней на корточках и выковыривал из-под ногтей мертвой руки грязь и какие-то волокна. Рядом с ним лежал фотоаппарат, которым он, видимо, только что снимал положение трупа.

— Как дела, Жор? — спросил я. — Так и не сменился?

— Покой нам только снится, — мрачно ответил Милованов. — Ты там по бережку осторожно ходи. Я следочки нашел интересные, мы их гипсом залили, не поломай. И вообще, порыскай тут, я бегло очень смотрел. Мне бы с покойницей разобраться.

— Чего не сменился то, Жора?

— А на кого? Ленка в декрете, А Кузьминична слегла с воспалением легких. Вот ты мне скажи — лето в этом году будет?

— Так оно было, — обрадовал я.

— Когда?

— А, ты в этот день работал…

— Юморист… — недовольно фыркнул Милованов. — Ладно, иди отсюда, не отсвечивай.

Я отошел. Когда Жора работал, лучше было не лезть под руку. Воспользовавшись паузой, я закурил. Сверху замаячил Семенов. Заметив начальство, он рванул было к тропинке, но я ожесточенно замахал ему руками. Семенов недоуменно развел руками. Я набрал его номер и велел походить по берегу, поискать что-нибудь интересное. Прямо напротив пляжика в миниатюре, на глиняном склоне виднелась длинная борозда, как будто сверху спускали что-то тяжелое. Небрежно попыхивая сигаретой, я принялся осматривать окрестности.

На берегу ничего интересного не нашлось. На крохотном пятачке было трудно что-либо не заметить. Узкая тропинка убегала сразу в две стороны? Направо — к плотине, налево — к большому пляжу. Покойница, лицо которой скрывалось за спутанными волосами, на этом песчаном берегу выглядела инородным телом. Столпившиеся у плотины люди что-то негромко обсуждали и строили предположения. Я неприязненно подумал, что зеваки неизменны во все времена. Ну что, скажите, может быть привлекательного в мертвом теле, если вы, скажем, не некрофил? Будь моя воля, я предпочел бы скоротать этот день дома, на родном диване, в обществе жены. Ну, а если не повезет, то хотя бы в дежурке, за кроссвордом, слушая ментовские байки и попивая крепкий чай с вареньем. Вместо этого приходится торчать на берегу реки, искать улики с перспективой простудиться, потому что от воды немилосердно дует.