Читать книгу - "Долина костей - Майкл Грубер"

— Эммилу, — окликнул он ее, когда стало ясно, что она не реагирует на его присутствие. Женщина закрыла книгу и подняла на него доброжелательный взгляд.

— Что означает Я. X.? — спросила она, указав на идентификационную карточку, висевшую у него на шее, как и у всех в управлении.

— Яго Хавьер, — ответил он.

— Чудесное имя. Какого святого вы считаете своим покровителем?

— Давайте сперва поговорим о вас, Эммилу, — предложил Паз. — Боюсь, ваше положение оставляет желать лучшего.

И он выложил свидетельства против нее: тупой твердый предмет, оставшиеся на нем следы, присутствие подозреваемой на месте преступления и отсутствие каких-либо доказательств того, что кто-то другой имел возможность ударить мистера Мувалида по черепу и сбросить его с балкона.

— Получается, что все улики против вас. Не знаю уж, что этот парень натворил такого, чтобы вам приспичило его убить, но, кроме вас, этого сделать было некому. Вы дождались его и хладнокровно прикончили. Никаких признаков борьбы, если вам понятно, к чему я клоню. Это особое обстоятельство.

— Я не понимаю.

— Это позволяет говорить об умышленном убийстве с заранее обдуманным намерением, убийстве, совершенном с особой жестокостью, или о заказном убийстве, то есть о преступлениях, наказание за совершение которых предусматривает смертную казнь. И мне кажется, что, когда государственный обвинитель продемонстрирует присяжным снимки покойного, наколотого на забор, они согласятся квалифицировать преступление как убийство одной из названных мною выше категорий. Я хочу сказать, тут есть о чем подумать. Например, если вы не станете запираться, напишете признание и позволите штату сэкономить на ведении следствия и судебного процесса, позиция обвинения может оказаться не столь жесткой.

— Вы имеете в виду, если я признаюсь в его убийстве?

— Вы все правильно поняли.

— Но это же ложь! Я не могу лгать. Я ведь должна буду подтвердить это под присягой, да?

— Да.

Она улыбнулась, и он задумался, не понимая, отчего ему не по себе. Впрочем, не важно. Вина ее практически установлена. Может, из-за того, что она чокнутая?

— Мне правда жаль, — промолвила женщина, словно уловив его дискомфорт. — Не хочется вас огорчать, но не могу же я вот так взять и соврать. Да еще под присягой. Не говоря уж о том, что, ежели я сознаюсь, вы прекратите поиски настоящего убийцы и он сможет убить кого-нибудь еще.

— Да прекратите вы это! — рявкнул Паз, с силой бросив на стол толстую папку и с радостью отметив, что женщина от неожиданности подскочила. — Кончайте дурить, Эммилу! Какая ложь, о чем вы? Вы убили его, это очевидно, и я просто хочу дать вам шанс остаться в живых. Или вам не терпится получить смертельную инъекцию? Вы хотите умереть?

Казалось, она размышляла над услышанным гораздо дольше, чем обдумывал этот вопрос кто-либо на его памяти.

— Вы правда считаете, что меня могут казнить? — спросила она наконец спокойным тоном.

— Еще как правда! — заявил Паз, постаравшись придать своему голосу убежденность, не имевшую места в действительности. За последнее время во Флориде казнили только одну женщину, имя которой детектив сейчас судорожно пытался вспомнить.

— Вот, не так давно казнили Эйлин Уорнос, и с вами сделают то же самое. Если вы решили кого-нибудь грохнуть, но не хотите отправиться за ним следом, не делайте этого в штате Флорида.

Женщина помолчала, видимо размышляя, потом прокашлялась и сказала:

— Наверное, для меня это особая честь.

— Что?

— Быть казненной несправедливо, как сам Иисус. Разве могла бы я просить о большем?

Вспышка охватившей Паза ярости была тут же смыта волной сожаления. Кого ему сейчас не хватает, так это его старого напарника Барлоу. Уж он-то знал подход к женщинам: сейчас завел бы с ней волынку насчет Святого Духа и всего такого возвышенного, и она бы как миленькая подписала признание.

Насчет того смертного приговора у Паза имелись некоторые сомнения, уж он-то знал, как порой собирают копы доказательства, однако не видел ничего дурного в том, чтобы постращать подозреваемую фактом свершившейся казни. Обычно такие детали помогают обвиняемым мыслить в правильном направлении. Правда, со сбрендившими это срабатывает не всегда. А сейчас, похоже, как раз такой случай.

— Допустим, что это несправедливо, — сказал Паз. — Но вот что любопытно, Эммилу. Большинство людей боится смерти.

Она кивнула и что-то пробормотала.

— А вы разве нет?

— Мне довелось там побывать. Ничего особенно страшного.

— Тогда чего вы боитесь, Эммилу? Подскажите, пожалуйста. Войдите в мое положение: я не могу угрожать вам, если не знаю, что пугает вас больше всего.

Ее губы изогнулись в легкой улыбке.

— Ой, знаете, я хоть и кажусь храброй, но сама не больно-то смелая. Убегать да прятаться больше по мне, чем лезть на рожон. Но вы вряд ли можете застращать меня тем, чего я боюсь.

— А давайте попробуем. Что это?

— Вы верите в душу? — произнесла она почти шепотом, опустив голову.

Паз услышал, как женщина-детектив перевернула страницу журнала. Он затруднялся сказать, во что он верит, а во что — нет, но ему показалось, что сейчас правильнее ответить «да».

— Тогда вы можете понять, что я боюсь за свою душу. Я боюсь, что меня отволокут в ад.

— Вас преследуют демоны, да?

Она медленно подняла голову и посмотрела на него.

— Нет.

Их взгляды встретились. Паз увидел, что маленькие зрачки расширились, закрыв голубизну радужной оболочки, а потом стали еще шире, вобрав в себя и белки, и лицо, и всю комнату. Он узрел перед собой смертельную красоту разверзнутого ада, притягательная сила которого заставила события его жизни завертеться в голове, как будто стрелка внутреннего нравственного компаса превратилась в ветряк…

Паз вскочил, отбросив стул. Женщина-детектив оторвалась от журнала, на ее круглом лице появилось недоумевающее выражение. Он боялся, что не справится с подступившей тошнотой и полностью потеряет контроль над происходящим. Тьма, окаймленная багрянцем, смыкалась вокруг, и через этот туннель мрака он смотрел вниз, на лицо подозреваемой, впрочем, снова ставшее вполне обычным.

«Это посттравматический стресс», — внушал себе Паз.

Он ведь читал о таком синдроме. Отголосок той истории с вуду, всплывающей в ночных кошмарах. Конечно, сумасшествие почти заразно, а разговор с этой чокнутой о дьяволах и аде всколыхнул всю ту африканскую жуть, с которой он сталкивался раньше.

— С вами все в порядке, детектив? — спросила женщина.

— Все нормально, — отозвался Паз. Он достал носовой платок, вытер лицо и заставил себя снова посмотреть на нее.