Читать книгу - "Аспект дьявола - Крейг Расселл"

– Надо также выяснить, не терял ли ключи кто-нибудь из предыдущих жертв, – продолжил Смолак. – Об этом могли не рассказать, посчитав за мелочь.

Как только Новотны ушел, Смолак повернулся к медицинскому эксперту, который, закончив осмотр, выпрямился и вернул галстук на место.

– Она мертва уже сутки или больше, – сказал доктор Бартош. – Назвать конкретную причину смерти трудно: слишком много разрезов и слишком много органов недостает, но ей перерезали горло. Если это была первая рана, то смерть, на ее счастье, была мгновенной. Могу с уверенностью сказать, что все эти мерзости напавший проделал на высочайшем уровне.

– Отлично сработано?

– Если это еще одно убийство, совершенное так называемым Кожаным Фартуком, то он становится все более изощренным, демонстрируя свое мастерство в расчленении. Он точно знал, что делать, и умело провел все операции.

– Врач?

– Не обязательно. Он может быть хирургом, анатомом, или забойщиком, или мясником. Но ходят слухи, что вы, возможно, уже схватили этого человека.

– Что? – в замешательстве переспросил Смолак.

– Некий ученик мясника из еврейской лавки, как я слышал. Этот парень схватил женщину на железнодорожной станции Мазарик и угрожал ей ножом, пока его не подстрелил один из ваших ребят.

Смолак покачал головой.

– Он не был евреем, не знаю даже, откуда берутся такие слухи. Во всяком случае, это не тот, кто орудовал здесь. Просто безумец с ножом.

– Простите, вы не считаете, что совершивший подобное – сумасшедший? – недоверчиво спросил Бартош, кивая в сторону расчлененного тела.

– Конечно, он сумасшедший, но… другой. Его безумие другого рода. Тот, кто сделал это, живет в нашем мире, а не в Зазеркалье. Как вы сами сказали, он точно знает, что делает. Единственное, чего я пока не могу понять, почему он выбрал именно эту женщину.

Смолак снова огляделся. Комната была дорого обставлена, а сам дом в стиле барокко располагался на одной из извилистых террас холма в районе Мала-Страна. Это была богатая часть города, где традиционно жили немцы, за что ее называли также Прагер Кляйнзейт. Проходя через квартиру к спальне, Смолак заметил на столе гостиной газету Prager Tagblatt на немецком языке, и почти все книги в библиотеке были на немецком. Жертву звали, как ему сообщили, Мария Леманн. Немка. Все предыдущие жертвы также носили чешско-немецкие фамилии, но Смолак до сих пор случая не обращал внимания на это совпадение, полагая, что этническая принадлежность никак не могла стать мотивом. Вернее, последнее, о чем хотелось думать Смолаку, что убийца руководствуется националистическими мотивами.

– Как бы там ни было, – сказал Вацлав Бартош уже в дверях, – я напишу отчет и пришлю его.

Перед выходом он задержался, нахмурился и повернулся к Смолаку.

– Что-то еще, доктор?

Бартош пожал плечами:

– Возможно, просто наблюдение. Есть нечто вне моей профессиональной компетенции.

– Поверь мне, доктор, я буду благодарен за любые замечания, которые вы можете сделать. Это уже четвертое убийство.

– Все это… – доктор осторожно махнул в сторону кровати. – Все это кое-что очень напоминает. Около пятидесяти лет назад в Лондоне произошла серия подобных преступлений. Обычно убийства совершались на улицах или парках, ровно так же поступает и Кожаный Фартук. Но одну женщину там, в Лондоне, убили в доме, и я должен сказать вам, что картина очень похожа на эту. Возможно, вы слышали: в Англии это стало почти что фольклором. Убийца известен как Джек Потрошитель. Не знаю точно, но, кажется, его так и не поймали. Было несколько подозреваемых, однако доказать их причастность не удалось.

Смолак нахмурился; он смотрел на расчлененное тело, но на самом деле его не видел – просто вспоминал предыдущие убийства, восстанавливая в памяти хронологию и подробности.

– То есть вы говорите, нужно искать англичанина? Которому сейчас примерно от семидесяти до девяноста лет?

Доктор покачал головой.

– Когда говорят о викторианском Лондоне, вспоминают прежде всего трех человек: королеву Викторию, Чарльза Диккенса и Джека Потрошителя. Причем не обязательно в таком порядке. Как я уже сказал, маньяк, который так жестоко убивал женщин, стал почти что фольклорным персонажем. Подобно тому, как наш соотечественник Ян Неруда, прекрасный писатель, находился под влиянием Чарльза Диккенса, возможно, и Кожаный Фартук видит себя творческим наследником Джека Потрошителя. Слишком много сходств, которые следует учитывать.

Смолак задумчиво кивнул. Признаться, ему вспоминался Потрошитель, но он не знал подробностей о лондонских убийствах.

– Насколько я помню, в Лондоне все жертвы были проститутками. А эта женщина… – Он кивнул в сторону тела на кровати. – Нет, она не была дамой легкого поведения. Обеспеченная молодая леди.

Доктор снова пожал плечами.

– Я же сказал, это просто наблюдение.

– Хорошо, я займусь этим. Спасибо, доктор.

– Есть еще одна деталь, которую стоит, наверное, принять во внимание, – сказал Бартош прежде чем уйти. – Вблизи одного из мест, где было совершено убийство, приписываемое Потрошителю, был обнаружен кожаный фартук.

Доктор ушел. А Смолак вдруг заметил, что у ножки кровати что-то сверкнуло.

4

«В этой задержке есть свои преимущества, – утешал себя Виктор Косарек. – Гораздо приятнее совершить поездку при свете дня». Он испытывал невероятную любовь к своей стране: ощущал глубокую связь с природой Чехословакии, ее ландшафтом и культурой, и в этом не было чувства ожесточенного национализма – товара, на который вел охоту тевтонский сосед. После вчерашних событий так приятно было бы сидеть и наблюдать, как за окном поезда город уступает природе.

День снова был холодным, но в просветах между тонкими полупрозрачными ветвями деревьев, высаженных вдоль железной дороги, плясали яркие солнечные лучи. Листья еще не опали, и за багряно-позолоченной бахромой поднимались сосновые леса, дышащие легендами. Земной рябью мелькали холмы, скучающие горы выламывались из недр, мелькали поля и деревушки. Темное сердце Европы.

Однако стоило Виктору, сидящему у окна, поддаться завораживающему ритму сменяющихся пейзажей, в его сознании возникло лицо того молодого человека со станции. Ярче всего врезалось в память выражение ужаса и отчаяния, когда несчастный бросился на него с ножом. Сейчас парень лежит в палате Главной университетской больницы в Праге, на грани жизни и смерти.

Никогда раньше, хоть он и провел немало исследований различных случаев галлюцинаций и паранойи, Виктору Косареку не удавалось представить себя в центре мира сумасшедшего; увидеть действительность глазами умалишенного, искаженную, хаотичную и страшную. Каково это – так бояться за собственную жизнь? Каково это – видеть демонов и монстров вокруг?

Затем в мысли Виктора вторглось другое, более знакомое лицо. Он постарался припомнить, когда последний раз видел Филипа Старосту.