Читать книгу - "Египтолог - Артур Филлипс"

Сегодня ночью я буду спать в своем особняке на затерянном нильском берегу — так близко от моего царя, от моего предназначения.

Суббота, 28 октября 1922 года

О «догадках» относительно местонахождения гробницы: Вполне резонно мой читатель задает вопрос: как можно на 3500 лет забыть о том, где находится гробница, и потом снова узнать, где ее искать?

Даже если местоположение гробницы было общеизвестно, за 3500 лет забывается решительно все. Тут и там чуть ли не на пустом месте обнаруживаются целые пирамиды, о которых забыть нелегко. Одна гипотеза относительно необнаружимости Атум-хаду гласит, что мы ищем слишком низко: его гробница (как и первый проект Хатшепсут) была выстроена в расщелине на полпути вниз по скальному выступу, вход завалили щебнем — и забыли. Погода и эрозия могут, вступив в сговор, забросать гробницу камнями и грязью. Рабы, строящие усыпальницу по соседству, могут завалить фасад старой гробницы выкопанной землей. Или построить временные хижины прямо на лестнице в гробницу. В наше время рассеянные археологи могут, не заметив, засыпать гробницу уже своей землей. А еще фасад гробницы может выглядеть неприметно, на него и посмотришь — ничего не увидишь.

Читатель, вспомни: возможно, гробница создавалась с расчетом на то, что снаружи ее не опознают, и случай Атум-хаду определенно таков. Окинем взглядом последние дни его жизни. Гиксосы вторглись в страну с севера, африканцы — с юга. Его предали собственные вельможи. Повсюду на Ниле появляются цари-самозванцы. Короче говоря, конец света, и это не преувеличение: традиция, культура, повседневная жизнь, справедливое правление — ничего больше нет. Да, мы или какой-нибудь Джонни-С-Вечера-На-Троне, родившийся в золотой рубашке царек XVIII династии, можем прийти и сказать: «Пф, это был переходный период, а через каких-то девяносто или сто лет пришли сиятельные цари Яхмос и Камос, выбили захватчиков из страны и восстановили законную власть». Но когда твой мир рушится, такое будущее — не более чем робкая надежда среди тьмы более вероятных судеб. Перед тобой простирается лишь вечность отчаяния.

За тем, как пришлецы насилуют страну,

Атум-хаду взбешенно наблюдает.

Все золото с собой в пески он забирает,

А равно — жен своих, богов и [обрыв].

(Катрен 17, есть только в отрывке «А», «Коварство и любовь в Древнем Египте», изд-во «Любовный роман Коллинза», 1920 г; «Университетское издательство Гарварда», 1923 г., если, конечно, они не поверили той чуши, которую несет тер Брюгген)

Итак, читатель, яснее ясного, что Атум-хаду намеревался сохранить сведения о гробнице в тайне. У него, в отличие от предшествующих и последующих царей, не было другого выхода: он уносил в свое логово не одно лишь собственное бессмертие, но весь Египет, которому, как он полагал, пришел конец. И защитить могилу он должен был не только от расхитителей гробниц и расточительных преемников; нет, совершенно чуждая раса, так называемые гиксосы (появившийся позднее греческий термин), рыгая и икая, обрушилась на земли Гора, Изиды и Ра. Отсюда следует, что его гробница должна быть (и будет) скрытой и полниться сокровищами: произведениями искусства и иными.

Маат меня бросила. Жаждал я тела,

Зажать и расплющить ее мне хотелось,

Она ж оказалась с повадками леди,

Которую только и можно, что сзади.

(Катрен 72, отрывки «А», «В» и «С», «Коварство и любовь в Древнем Египте», изд-во «Любовный роман Коллинза», 1920 г.; «Университетское из дательство Гарварда», 1923 г.)

Резкие слова Атум-хаду в адрес Маат, богини правды и справедливости, сказаны в момент распада его мира и дают нам некоторое представление о характере этого человека и его эпохи.

Возможно, однако, и менее буквальное прочтение этих грубых строк (хотя Гарриман явно переусердствовал: «Мой град земной разрушен, я погиб, / И судия, неверна и жестока, / Уходит прочь; ее лишь вижу спину…» Вассаль и Уилсон: «Ах, эта Маат — такая плутовка! / Меня оттолкнув, засмеялась, une vraie coquette![15]/ Она соблазняет меня своими формами, / А дела государства отлагательств не терпят»).

Великолепие Атум-хаду нигде так не заметно, как в этом непростом стихотворении: услышьте царя, не вопиющего о малодушной беглянке (променявшей царства на коня, на коня!), но взамен тщетно сцепившегося с самой Судьбой, поставившего бессмертную жизнь против ее безнравственных козней, храбро и с отвращением клеймящего бессмысленность надежд на правду и справедливость, словно бы говоря «подобные идеалы заслуживают лишь визита с черного хода».

Египет гибнет весь со мною.

Для проклятых — пуста земля моя.

Враги и трусы гонятся за мною,

Но жажду утолю однажды я.

(Катрен 74, есть только в отрывке «С»)

Касательно Атум-хаду мы можем со всей определенностью сказать, что:

• он погребен;

• он погребен в усыпальнице, доверху набитой сокровищами и произведениями искусства, поскольку захоронение последнего царя совпало с необходимостью сохранить то, что осталось от исчезающего царства;

• он погребен в районе местонахождения отрывков «А», «В» и «С» его «Назиданий», обнаруженных на расстоянии не более полумили друг от друга;

• он погребен у Фив, близ своей столицы;

• поскольку умер он до того, как Долину царей начали использовать в качестве некрополя, его гробницы там нет;

• его гробница никак не помечена, укрыта от посторонних глаз, возможно, находится высоко над землей, примерно как гробница, приготовленная для Хатшепсут, та, в которую Картер сверзился в 1916 году;

• поскольку ни один из артефактов этой гробницы не выставлялся на продажу (к вящему удовольствию дискуссионного клуба идиотов, подвергающих сомнению и правление Атум-хаду, и его существование), следует логическое заключение: расхитители гробниц ее так и не нашли. Усыпальница Атум-хаду восхитительно девственна и ждет его дорогого друга Ральфа;

• отсюда следует, что Атум-хаду — в Дейр-эль-Бахри, внутри или подле скал, у которых мы с Марлоу нашли отрывок «С», там, где мы строили догадки, чертили карты — и куда намеревались вернуться до того, как меня отправили в Турцию.

На ложе Изиды я буду лежать,

Язык в нильской дельте богини купать,

И кто б ни вошел — головы я к нему

От гривы уютной не подниму.

(Катрен 52, есть в отрывках «В» и «С»)

И все же: как ему это удалось? Вот загадка, что сводит с ума. Как удалось ему все устроить среди хаоса конца света: построить гробницу, наполнить ее, убедиться, что после его смерти (в бою? в постели? в бою в постели?) его тело перевезут куда следует, мумифицируют, запечатают и после немедленно о нем забудут? Архитекторы гробницы, декораторы, рабочие, Блюстители Таинств (жрецы, наученные удалять из тела внутренности, предохранять его от гниения и обертывать тканями), силачи, запечатывавшие гробницу, — неужели никто ни одной живой душе не открыл того, что ведал? Как мог он знать, что будет всесилен до последней минуты, а мгновением позже его мир разрушится под натиском извне — до того еще, как любому из тех, кто слишком много знал, придет в голову потревожить его покой? Все же каким-то образом ему это удалось — создать самый захватывающий за всю историю египетского бессмертия Парадокс Гробницы и припасти для наиболее достойного и выдающегося ума открытие, равных которому нет.