Читать книгу - "Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская"

class="p1">По спине пробежали мурашки. С такого же вопроса такой же женщины в белом халате начинался их путь к лейкемии.

– Ткаченко Артем Игоревич и его подданные.

– Присаживайтесь, подданные, и снимите с монарха платье. Мы его послушаем.

Анна с ребенком заняли стул рядом со столом, Игорь присел на застеленную простынкой кушетку.

Врач воткнула в уши фонендоскоп, закатила глаза под потолок и зашевелила бровями, как флиртующий кавказец.

– Хорошо. Хорошо. Очень хорошо. Ни хрипов, ни шумов. Как часики. Ну-ка, открой рот, малыш.

Врач взяла в руки ложку.

– Ага. Хорошо. Так, все понятно.

– Зубы? – робко предположила Анна.

– Зуб, если точнее. Первый и сразу гнилой. Как прошлогодний урожай черешни у меня на даче. Большой проблемы я здесь не вижу. Все равно молочный. В карточке написано, что Артему два года и шесть месяцев. Ошибка?

– Нет.

Губы врача изогнулись подковой.

– Это самые поздние зубы за всю мою практику.

– И самые плохие? – спросила Анна.

– Точно, что не самые хорошие. Вы кормите его грудью?

– Нет.

– Одной проблемой меньше. Вам нужна консультация стоматолога. Возможно, он предложит посеребрить. Выглядит ужасно, но помогает если не сохранить зубы, то хотя бы затормозить их разрушение.

– А как быть с температурой?

– Можно уколоть анальгин с димедролом и дать ему спокойно поспать. А можно ничего не делать. Еще день, и все пройдет. Меня больше беспокоят круги под глазами и синева в носогубном треугольнике. Не знаю, насколько это серьезно, но анемия налицо. Давайте пообследуемся.

Внутри Игоря все сжалось. Неужели все сначала? Врач предлагает снова заглянуть в ящик Пандоры, который они только что захлопнули с превеликим трудом. Температура поднялась из-за того, что режутся зубы. Зубы плохие. Требуют лечения. Все. Точка. Не надо больше ничего выяснять. Кто ищет, тот всегда найдет. Особенно когда речь касается проблем. Никаких обследований. Только не это.

– Конечно, мы сделаем все, что нужно, – Анна с готовностью закивала головой.

11

Прошла неделя. Замороженные счета не способствовали деловой активности. Домой с работы Игорь возвращался не позже четырех.

В этот раз, подъезжая к дому, он обратил внимание на запустение, охватившее участок. До того как стать матерью, Анна следила за двором. Теперь поливом ведал дождь, а за уборку отвечал ветер. Цветы на клумбах превратились в сушняк. Лужайка заросла лебедой. Вымощенная плиткой дорожка была усыпана мусором.

Хозяйка дома сидела на пыльной скамейке у ворот. Растрепанная и неухоженная, как Федора Чуковского. Мужской спортивный костюм, надетый на голое тело, органично дополнял образ.

Игорь вылез из машины, подошел к жене и сел рядом.

– Нигде не жмет?

Она посмотрела на рукав, и на ее лице появилось жалкое подобие улыбки.

– Это твой? Извини. Не заметила.

– Мне не жалко. Но ты выглядишь, как пугало. Что с тобой вообще происходит? Как будто спишь на ходу.

Она отвернулась и закрыла лицо руками.

– Ночью он разговаривал со мной.

– Кто?

Жена кивнула на коляску. Это было все равно, как если бы она указала на небо.

– И что он тебе сказал?

– Он повторяет, что черви прогрызли голову. И смеется. Всю ночь он смеется.

– О господи.

Игорь обеими руками обнял Анну и прижал к себе. Ее волосы у корней были влажными и прохладными.

– Это бред, Аня. Чистый бред.

– Я понимаю, как это звучит.

– Этого не было.

Она отодвинулась, посмотрела на него, потом на коляску.

– Вчера пришли результаты по гельминтам. Отрицательные. Но в кале обнаружили хитин.

– Что?

– Хитин.

– Прежде чем заговорить, он раков с панцирями наелся?

– Нет. Он ест сороконожек, которые бегают по дому. Я дважды видела, как он их ловит, и оба раза он успевал проглотить насекомое.

Она выдержала паузу, прежде чем добавила ключевую фразу:

– Это не Артем.

Знакомая интонация. У меня такое чувство, как будто я стою перед телевизором. Другие слова, но смысл прежний. В душе она похоронила сына полтора года назад. А воскрешение, даже мысленное, – очень сложное дело.

Игорь взял ее за плечи и встряхнул.

– Не дури. Конечно, он изменился. Целый год у него по венам текла черт знает какая химия. Врачи предупреждали о возможных побочных эффектах вплоть до паралича. Но все обошлось.

– Говорю тебе, это не он.

– Весной я делал анализ ДНК в четырех разных лабораториях. Пойдем в дом. Я покажу тебе результаты. Москва, Ростов, Франкфурт и Токио. Все они подтвердили, что это наш с тобою ребенок. Ты слышишь меня? Это он. Да, он изменился, но это точно Артем.

– Ты звонил Светлову?

– Не берет трубку.

– Ты же обещал, что поговоришь с ним. Мне страшно, Игорь. Происходит что-то нехорошее. Очень нехорошее. Иногда мне кажется, это «что-то» – хуже лейкемии.

12

В офисе было тише обычного. Верный признак приближения больших перемен. Второй час Алексей перечислял неприятные факты, и без того известные Игорю. Только факты – задачи без решений.

– Суд запускает банкротство. На следующем заседании будут рассматривать кандидатуру конкурсного управляющего. Мы не вырулим, Андреевич. Ваш заем, извините за прямоту, потянул и без того перегруженную лодку на дно.

– Со «Сбербанком» говорил?

– Кто даст кредит обложенным судебными решениями застройщикам? Мне нравится, что вы снова в теме. Но, боюсь, слишком поздно.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал Игорь.

Тривиальное «Никогда не сдавайся». Не более того. Миллион, максимум два можно было бы попытаться занять. Процентов под тридцать. Но это ничего не даст. Ему нужно как минимум пятнадцать.

Мысли перебил телефонный звонок.

– Извини, – сказал Игорь и взял трубку.

Аня кричала и плакала одновременно.

– Игорь! Умоляю тебя, приезжай. Я больше не могу так.

– Что случилось?

– Артем. Он загнал меня в ванну, сел под дверью и рычит как собака.

– Аня, ты вообще понимаешь, что ты сейчас говоришь? Ты испугалась двухлетнего ребенка?

– Он не ребенок, Игорь. Он не ребенок.

13

Аня была на кухне. На столе перед ней стояла кружка с чаем. Ложка звонко билась о края кружки, накручивая круги. Аня безразлично посмотрела на него и отвернулась.

– Что случилось? – спросил Игорь.

Дыхание сбилось. Кровь стучала в ушах. От машины до кухни он бежал сломя голову.

– Это не Артем. Это не он. Может даже, это совсем и не ребенок.

Дважды сказанная острота превращается в глупость, а дважды сказанная глупость? В диагноз? Жена выглядела сейчас даже хуже, чем два дня назад во дворе.

– Он опять заговорил со мной. Говорил всякую гадость и чушь. Угрожал. Обещал убить. А потом вылез из манежа.

– Ты в своем уме? Он же еле ползает.

– Да. Обычно он еле ползает.