Читать книгу - "Кровавый круг - Жером Делафосс"

Кровавый круг… Бессмертные воины из тени… Впервые загадка обретала человеческое лицо, смерть больше не была безликой.

Эти слова подтверждали гипотезу об убийцах, пересекающих время, которую Натан обдумывал, когда нашел на Шпицбергене изуродованных солдат.

А если он ошибался? Если эти две истории не связаны между собой? Однако чутье подсказывало ему, что связь здесь существовала наверняка.

Он попытался позвонить Вудсу. Голосовая почта. Он сообщил ему о своем возвращении и продиктовал номер «Отеля де ла Клеф».

Затем он позвонил в Институт Пастера, чтобы поговорить с вирусологом Аленом Дереном.

— Профессор Дерен?

— Он самый.

— Мое имя Фал, я журналист, — начал Натан без лишних предисловий. — Я только что вернулся из Африки и хотел бы побеседовать с вами об одном…

— Если вы хотите взять у меня интервью, свяжитесь с пресс-службой, — сухо оборвал он его.

— Это не для интервью, я должен срочно с вами поговорить. Я…

— Я очень занят, месье. Позвоните моему секретарю, она должна вернуться после обеда. До свидания…

— Заир 1994 года, умирающая молодая женщина, обнаруженная на подступах к лагерю Катале. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Что вы сказали? — тихо спросил Дерен.

— Я прибыл из Гомы. У меня есть информация о причинах смерти этой женщины, я хотел бы вам ее передать.

— Я вас слушаю…

— Не по телефону. Когда вы можете со мной встретиться?

— Вы в Париже?

— Да.

— Через час… вас это устроит?

— Прекрасно.

Ален Дерен был высоким, худым человеком лет пятидесяти, с рыжими вьющимися волосами и выпуклым лбом. Овальные очки в стальной оправе и белый халат, из-под которого выступал темный галстук, придавали ему холодный и торжественный вид влиятельного человека, привыкшего командовать и у которого нет времени на глупости. Однако во взгляде профессора Натан заметил лихорадочную искру нетерпения. Он понял, что имеет дело с настоящим исследователем, ученым, который посвятил свою жизнь изучению самых древних и опасных врагов человечества.

— Спасибо, что встретились со мной.

— Пожалуйста. Входите…

Натан вошел в тесный, прокуренный кабинет, перегруженный книжными шкафами и кипами бумаг на широком стеклянном столе. Из окна открывался вид на университетский городок, архитектурный комплекс: зеленые аллеи отделяли старинные здания из красного кирпича от белоснежных, более современных сооружений. Натан почувствовал, как ускоряется его пульс: человек, стоявший перед ним, вероятно, обладал разумными ответами на решающие вопросы, которые его мучили.

Они устроились вокруг стола. Дерен снял телефонную трубку, чтобы им не мешали, и спросил в лоб:

— Откуда вы об этом знаете?

— Я получил доступ к отчету, который вы составили после смерти этой женщины.

— Отчет… Хорошо, что произошло, какой информацией вы владеете? Были ли другие случаи? — с нетерпением спросил Дерен.

— Это все неточно. Я прошу вас быть терпеливым, профессор. Я сейчас все объясню, но сначала помогите мне прояснить некоторые пункты моего расследования.

— Я вас слушаю… — слегка удивился Дерен и закурил.

— Ваш тогдашний диагноз кажется неопределенным…

— Это правда, — выдохнул Дерен, выпуская завитки дыма. — Я очень хорошо помню этот случай. Симптомы, наблюдавшиеся у пациентки, во всех отношениях соответствовали тем, которые вызывает вирус Эбола, их наблюдали в Ямбуку и в Нзара[48]в 1976 году. Но некоторые нетипичные клинические признаки заставили меня приберечь свое мнение…

— В отчете вы упоминали о странных кожных заболеваниях…

— Да. Эта молодая женщина была покрыта крупными выпуклыми желтоватыми волдырями, которые больше походили на действие семейства поксвируса,[49]к которому принадлежит оспа. Беспокоило то, что эти пузыри были наполнены кровью. Этот сопровождающийся кровотечением синдром отодвигал гипотезу об инфекции поксвируса, тем более что она к тому моменту была искоренена.

— У вас есть другое объяснение?

— Я не знаю, я говорю вам только о клинических признаках, само по себе это ничего не означает. Более вероятно, что мы столкнулись с новым штаммом Эболы, мутантной формой.

Натан вступал на неизвестную территорию. Он спросил еще:

— Такое часто встречается?

— Да… Так же как и человеческий род, на хронологической лестнице, которая простирается на миллионы лет, вирусы постоянно эволюционируют. Они всегда пытаются изменяться, стремясь к совершенству. Их цель состоит не в том, чтобы убивать, как можно бы подумать, а в том, чтобы рассеиваться в бесконечности, извлекая пользу из своих хозяев. В сравнении с таким вирусом, как ВИЧ, который сохраняет зараженный субъект при жизни в течение многих лет, при этом постоянно размножаясь, Эбола имеет бледный вид. Она не отличается долговечностью и убивает свои жертвы достаточно быстро. Таким образом, из поколения в поколения этот вирус будет пытаться приспосабливаться.

Это последнее объяснение вызвало у Натана ассоциацию с сумрачным захватчиком, ужасающим, со своим собственным кодексом, стратегией, мышлением. Примитивная армия грядет против человечества.

— Я понимаю. Вы подсчитывали число других жертв?

— Мы вели анкету в лагере Катале и циркулярным письмом сообщили симптомы другим медицинским командам, но о новых подобных случаях нам неизвестно.

— Вы не находите это странным?

— Да… — согласился Дерен, выдыхая новый синеватый завиток, — особенно при таком тесном соседстве.

— Вам удалось идентифицировать вирус?

— Из-за эпидемиологического положения в лагерях Северного Киву у нас не было возможности провести необходимые серии тестов, которые бы позволили уверенно изолировать вирус. Тем не менее я предпринял поиск антигенов методом иммунофлуоресценции. Этот процесс позволяет идентифицировать большую часть патогенных факторов. Он состоит в том, чтобы использовать реактивный лабораторный продукт, содержащий антитело, соединенное с флуоресцентной субстанцией, которую можно увидеть в ультрафиолетовый микроскоп. Если вы выбираете антитела, соответствующие микробу, который заразил пациента, тогда они прикрепляются к антигенам, присутствующим в кровяном образце, и клетки начинают ярко блестеть. Я осуществил эту операцию, использовав типовые антитела к вирусу Эболы. Несколько частиц выделялись, но там не было ничего значительного.