Читать книгу - "Обвинение в убийстве - Грегг Гервиц"

Тим подумал, что тактика запугивания с помощью телефонного справочника не возымела действия, поэтому они перешли к плану «Б»: пытаются снискать его расположение. Он ответил:

– Посмотрим.

– Мы тоже хотим участвовать в казни. Ты не можешь нам в этом отказать. Мы не позволим нам в этом отказывать. – Роберт смотрел Тиму в глаза. – Мы можем помочь тебе с делом Кинделла. Мы с Митчем можем навестить его до того, как проголосуем. Пересчитать ему ребра, сломать руки, отбить яйца. Мы выбьем из него любые ответы, какие захочешь.

– Мы должны вести себя с точностью до наоборот, – в голосе Тима зазвучал гнев. – Это не операция под девизом «Сделаем любой ценой». Казнь не должна быть поспешным и беззаконным актом. Да вы вообще не понимаете, в чем суть дела. И вы еще удивляетесь, что я не хочу допускать вас к операции.

К удивлению Тима, ни один из братьев на него не разозлился. Роберт ковырял землю палочкой:

– Ты прав. Просто случай с твоей маленькой дочкой, случай с Вирджинией… – его лицо исказила полуусмешка-полугримаса, – выбил нас из колеи. Это разбило мне сердце.

Слова Роберта были абсолютно искренними – в них не было и тени напора, который Тим ощущал до сих пор. Это сочувствие так сильно его поразило, что гнев тут же исчез, оставив только горе.

Лицо Роберта было каменным – то ли от гнева, то ли от затянувшегося, как рана, горя.

– Я видел ее фотографию по телевизору – ту, где она в костюме тыквы, который был ей слишком велик и все время спадал.

– Хэллоуин-2001. – Тим говорил так тихо, что его слова едва можно было различить. – Моя жена хотела сшить костюм сама, но у нее с этим плохо.

– Она была потрясающим ребенком, – сказал Роберт с почти агрессивной убежденностью.

Тим вдруг понял, что братья не просто оправдывали свое желание убивать, но что они восприняли дело Джинни как личное несчастье – так же, как воспринимали все дела Комитета. Тим не мог отрицать, что чувствовал к ним некую благодарность. Он наконец понял Дюмона, который говорил о них с ноткой симпатии. Они скорбели как животные, которым причинили боль. Может быть, они скорбели именно так, как Дюмон и Тим хотели бы скорбеть сами.

– У нее был такой вид… Боже, – продолжал Роберт, – как раз на такой вид, наверное, и ведутся эти ублюдки! Она была слишком чиста, чтобы долго пробыть на этой гребаной планете. – Он допил пиво и отшвырнул бутылку. Она разбилась о стопку металлических листов. – У Бет Энн тоже был такой вид.

Он опустил лицо и замер, зажмурившись. Митчелл наклонился, обнял брата за шею и притянул его к себе.

Роберт вздернул голову. Его глаза были красными, но слез в них не было – только ярость.

Митчелл откинулся назад, опершись на согнутые в локтях руки; его лицо было едва различимо в темноте:

– Среднестатистическое изнасилование длится четыре часа, – сказал он. – Бет Энн не повезло.

Дальше они пили молча.

Митчелл оставил Тима у машины. Тим ехал осторожно, следя за светофорами и соблюдая скоростной режим. Радио раскалилось от разговоров о сегодняшнем происшествии. По выражению лиц других водителей Тим догадывался, кто из них слушает новости по радио, и ему казалось, что город будто ощутил прилив адреналина, впитав в себя то, что осталось после бури, вызванной смертью Лейна. Близость к смерти обостряет чувства.

Джошуа пробирался через холл с картинной рамой. Когда Тим вошел, он остановился и поставил раму на пол. В его крошечном офисе, как всегда, мерцал свет телевизора.

– Подождите, подождите! – крикнул он вслед Тиму. – У меня тут для вас документы. – Он прислонил раму к стене, скрылся в офисе и появился с договором об аренде, составленном на имя Тома Альтмана.

– Вы слышали про парня, которому взорвали голову?

– Да, что-то такое говорили по радио.

– Он был из правых. – Джошуа прикрыл рот рукой, переходя на театральный шепот: – Один готов, осталось еще пятьдесят миллионов.

Тим прошел к себе. Ему понадобилось десять минут, чтобы ликвидировать свою недавно отросшую бороду.

Он открыл окно, сел на полу, скрестив ноги, и стал думать о том, что вот ему тридцать три года и что у него есть в жизни? Матрас, стол, пистолет, пули. Машина с фальшивыми номерами, которая раньше принадлежала наркодилеру.

Он снова почистил пистолет, хотя тот и так был чистый. Смазал его, отполировал, просовывая щеточку в каждую дырку барабана. Каждое движение щетки сопровождалось словом, описывающим то, что он мог бы сделать с Кинделлом в гараже. Убить. Пришить. Казнить. Принести в жертву. Стереть с лица земли. Прикончить.

Казнь Лейна не просто исправила юридическую оплошность. Она на одно дело приблизила его к Кинделлу. И к тайне смерти Джинни.

Дрей не звонила с тех пор, как он побывал в их доме, и от этого он чувствовал боль. К тому же это значило, что у нее нет новой информации по делу. Он позвонил ей и наткнулся на автоответчик. Перезвонил еще раз – просто для того, чтобы услышать ее голос, потом повесил трубку.

Он сам не понял, как набрал номер Медведя.

– Черт возьми, где ты был, Рэк?

– Решал свои проблемы.

– Решай быстрее. Дрей не в восторге от твоего исчезновения. И я тоже.

– Как она? – Только теперь Тим понял, зачем он позвонил Медведю.

– Спроси ее сам. Раз уж мы об этом заговорили, какой у тебя номер телефона?

– У меня пока еще нет нового телефона. – Тим подошел к открытому окну. – Я звоню из автомата. Все еще ищу, где можно осесть.

– Давай увидимся.

– Сейчас не самый лучший…

– Послушай, либо ты согласишься со мной встретиться, либо я вычислю, где носит твою задницу. Ты знаешь, что я это сделаю. Что выберешь?

Легкая головная боль начинала сжимать Тиму виски.

– Ладно, – сказал Медведь. – «Ямаширо», ранний ужин. Завтра в пять тридцать.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа Тима.

Тим разложил матрас и лег. Когда он заснул, ему снилась Джинни. Она смеялась, крошечными пальчиками прикрывая свои детские, с большими промежутками зубы, и Тим не мог понять, почему она это делает.