Читать книгу - "Метроленд - Дмитрий Сафонов"

– Пожалуйста, сиди тихо! Хорошо?

– Там собачка… – Ксюша послушно сидела на месте.

Гарин вернулся к проему.

– Эй, приятель! – обратился он к мужчине со сломанной ногой. – Полезай!

Он подхватил Константинова под руки и потащил на себя. Константинов кряхтел и скрипел зубами от боли, но ни разу не закричал.

«Молодец!» – мысленно похвалил его Гарин и аккуратно поставил на пол.

– Посиди пока, – сказал Гарин.

Константинов покачал головой.

– Я пойду, – и поковылял по проходу.

Следующей была Галочка. Гарин взял у нее факел. Тряпка стала чадить, спирт уже почти весь выгорел. Гарин подумал, что самое время смочить факел жидкостью из бутылочки, хотя… Неизвестно, сможет ли кто-нибудь из них нести факел в тоннеле или же он сразу упадет в воду. Гарин точно не сможет – у него на руках будет Ксюша.

Но об этом пока не стоило думать – кто знает, сколько вагонов еще впереди?

Последним в проем пролез толстяк Миша. Он тяжело отдувался и сопел.

– У меня глюки, док, или это действительно собака? – спросил Михаил.

– У тебя действительно… глюки, – уклончиво ответил Гарин, и в этот момент лай повторился.

Но теперь Гарин слышал человеческий голос. Молодой мужской голос.

– Эй! Мы с вами!

– Нашего полку прибыло! – засмеялся толстяк и почему-то похлопал Гарина по плечу.

– Угу. Пришли на огонек.

Гарин достал из-за пазухи бутылочку.

– Давай зажигалку.

Толстяк полез в карман.

Гарин быстро затоптал факел и, перевернув бутылочку, смочил тряпку вонючей жидкостью, которая, если верить Галочке, была вполне пригодна для употребления внутрь.

Зажигать факел не пришлось, он вспыхнул сам и снова осветил вагон.

– Мы, кажется, пришли, – послышалось из дальнего конца.

Гарин понял, что это означает. Они наконец-то добрались до хвостового вагона. Теперь им предстоит выйти в тоннель. Но сначала надо дождаться тех, с собакой.

Он вернул факел Галочке и велел ей стать в центре вагона, а сам пошел с Михаилом разжимать двери.

Это оказалось на удивление легко. Сжатый воздух постепенно вышел из ресиверов, и двери подались без особого сопротивления.

Но едва они раздвинули створки, как в вагон ворвался грязный поток. Вода быстро дошла до щиколоток.

– Черт! – выругался Гарин. – Кто первый?

Все молчали, но ведь кто-то должен быть первым. Кто?

Не он. Там, в тоннеле, могло оказаться что угодно. Если бы Гарин был один, он бы не задумываясь шагнул в грязную воду («Интересно, она мне по пояс? Или по грудь?») и пошел бы навстречу невидимой опасности. Но он был не один и не мог доверить Ксюшу никому другому.

Здесь, в вагоне, у него оставался какой-то шанс. Мало ли? Вдруг за ними придут? Вдруг спасатели каким-то чудом прорвутся сюда?

«Дурак! Как они могут прорваться сюда? Как можно преодолеть натиск сотен, а то и тысяч тонн воды? Нехитрая задачка для детей: сможет ли спасатель сдвинуть восемь вагонов метро? Нет? А поток может! Что из этого следует? Сможет ли спасатель противостоять потоку?»

Это было очевидно, и все же Гарин надеялся, что в вагоне безопасно. До крыши оставалось приблизительно два метра. А потом он будет под завязку заполнен водой.

Но когда это произойдет? Через час? Через два? Или через пятнадцать минут?

Гарин с трудом перевел дыхание. Он только сейчас заметил, что дышать стало заметно тяжелее. Воздух был спертый и очень влажный.

Он утер крупные капли, катившиеся по лбу. Ему приходилось изо всех сил напрягать диафрагму, чтобы закачать в легкие новую порцию воздуха.

Гарин еще раз посмотрел под ноги и в ужасе отшатнулся, толкнув Константинова, тот, наступив на поврежденную ногу, заорал от боли.

Черная рука медленно ощупывала дверной проем, словно кто-то из-под воды хотел залезть в вагон. Рука двигалась вслепую; по крайней мере, Гарин не видел головы, поднимавшейся над поверхностью воды.

Отсветы факела были очень слабыми, но Гарин хорошо разглядел скрюченные пальцы. Казалось, еще немного, и эти пальцы схватят его и утащат вниз, под воду.

На задворках гаринского сознания промелькнула быстрая мысль: «Надо же, у меня еще остались силы бояться».

Крик боли, раздавшийся над самым ухом, немного отрезвил его.

Гарин не отрываясь смотрел на руку. Она, медленно покачиваясь, сдвигалась к тому краю двери, где стоял толстяк.

– Отойди! – сказал Гарин Михаилу. – Он тебя заденет.

Толстяк посмотрел в направлении, куда указывал палец Гарина, шумно задышал и сделал два быстрых шага назад.

– Ой!!! – пискнул он, хотя при такой комплекции более естественным был бы бас.

– Не дергайся, – вмешался Константинов. Он говорил, стиснув зубы, поэтому слова сопровождались свистом воздуха, проходящего между сведенными челюстями. – Напугаешь дочку. Мертвец… Что ты, мертвеца не видел? Их тут полно.

– Они тут? В тоннеле? – шепотом спросил толстяк.

– Ага, – угрюмо ответил Константинов. – Ждут следующего поезда.

Рука добралась до самого края проема и остановилась. Черная вода скрывала тело, которое никак не могло сдвинуться с места. Набегающий поток стремился унести его, но мертвец не хотел никуда уплывать. Казалось, он держался за дверь и приветливо помахивал им.

Константинов, прихрамывая на правую ногу, подошел к двери, взял черную руку и выпихнул ее назад, в проем.

Гарин уловил уходящее движение. Мертвец, подхваченный потоком, поплыл дальше.

Константинов вымыл пальцы в воде, плескавшейся на полу.

– Грязь, – сказал он, обернувшись. – Черная грязь.

Гарин кивнул.

– Ну, так кто будет первым? – спросил Константинов, выпрямляясь.

Он не смотрел на толстяка; вопрос был адресован только Гарину. Несколько секунд все молчали.

– Я буду первым, – твердо сказал Константинов, и Гарину почему-то показалось, что он вкладывает в эти слова дополнительный смысл.

Что-то еще, помимо очевидного. «Иначе… почему он так усмехнулся?»

– Мне нужен свет, – сказал Константинов. Незаметно для всех он взял на себя роль лидера. – Позовите эту… как ее там зовут, не знаю. Пусть идет сюда. Я спрыгну и постараюсь за что-нибудь уцепиться. Ты, – обратился он к Гарину, – за мной. Затем ты, – он ткнул пальцем в толстяка, – подашь ему девочку. Все понятно?

– А остальные? – спросил Михаил.

Константинов сощурился.

– Кто как сможет. В тоннеле все равно встретимся. И знаете еще что?