Читать книгу - "Не оглядывайся! - Карин Фоссум"

Он еще немного помолчал, стоя спиной к Сейеру. Ведь, в конце концов, инспектор приехал к нему, и ленсман ждал от него новых вопросов. Но Сейер молчал. Наконец начальник полиции повернулся к нему.

— Задумываться мы начали только потом. — Он вернулся на свое место. — Отец лежал в спальном мешке. Снял с себя куртку и сапоги, даже свитер скатал и положил себе под голову. Было очень похоже, что на самом деле он лег спать. Не… — он задержал дыхание, — не умирать. Так что потом нам пришло в голову, что, возможно, кто-то помог ему перебраться на тот свет.

Сейер закрыл глаза. Он сильно потер бровь и почувствовал, как отшелушился кусочек кожи.

— Вы имеете в виду Хальвора?

— Да, — с трудом выдавил из себя ленсман. — Я имею в виду Хальвора. Хальвор мог пойти за ним в сарай, увидеть, что отец спит, засунуть ружье в спальный мешок, вложить его ему в руки и спустить курок.

От этой картины кровь застыла у Сейера в жилах.

— Что вы сделали?

— Ничего. — Ленсман развел руками в беспомощном жесте. — Мы не сделали абсолютно ничего. Мы ведь не нашли ничего более конкретного. Кроме того факта, что Торкель был мертвецки пьян и устроился поудобнее, сняв сапоги и сделав из свитера подушку. Траектория пули была типичной для самоубийцы. Контактный выстрел, пуля вошла через подбородок, вышла через верхушку черепа. Шестнадцатый калибр. Никаких посторонних отпечатков на прикладе и стволе ружья. Никаких подозрительных следов у сарая. У нас, в отличие от вас, был выбор. Но вы, возможно, назвали бы это иначе. Служебное упущение или грубая ошибка?

— Я мог бы придумать куда более страшные определения. — Сейер внезапно улыбнулся. — Если бы хотел. Но вы говорили с ним?

— Мы говорили с ним во время разбирательства. Но мы не нашли к нему подхода. Брату было не больше шести, он не умел определять время по часам и не мог подтвердить или оспорить время. Мать наглоталась валиума, а никто из соседей выстрела не слышал. Они жили на отшибе, в уродливом доме, в котором раньше был бакалейный магазин. Серый каменный дом с высокой лестницей и единственным большим окном сбоку от двери. — Он зачем-то провел рукой под носом. — Но кое-что, к счастью, говорило в пользу Хальвора.

— Что же именно?

— Если бы стрелял Хальвор, ему пришлось бы лечь на живот сбоку от отца, с ружьем вдоль груди и дулом, плотно прижатым к его подбородку. Таков был угол выстрела. Мог ли пятнадцатилетний подросток с ямочкой на подбородке задумать такое дело?

— Не исключено. Тот, кто живет в одном доме с психопатом год или два, наверняка научится всяким хитростям. Хальвор умен.

— Он был парнем убитой девушкой или вроде того?

— Что-то вроде, — сказал Сейер. — Я не в восторге от ваших предположений, но мне придется принять их во внимание.

— Значит, вам придется их обнародовать?

— Если вы дадите мне копию дела, будет здорово. Но сейчас, по прошествии такого долгого времени, наверняка невозможно ничего доказать. Я уверен, что вы можете чувствовать себя спокойно. Я сам служил в городе, я знаю, каково это. Привязываешься к людям…

Ленсман печально посмотрел в окно.

— Я, вероятно, повредил Хальвору, рассказав вам об этом. Он заслуживает лучшей доли. Он самый заботливый мальчик, которого я когда-либо встречал. Ухаживал за матерью и братом все эти годы, и я слышал, что сейчас он живет у старой фру Мунтц и ухаживает за ней.

— Так и есть.

— Он, наконец, нашел себе девушку. И вот такой конец… Как у него настроение, держится?

— Да, вполне. Может быть, он никогда ничего не ждал от жизни, кроме повторяющихся катастроф.

— Если он и убил отца, — сказал ленсман и посмотрел Сейеру прямо в глаза, — он сделал это в порядке самозащиты. Он спас остальных членов семьи. Либо он, либо они. Мне трудно поверить, что он мог убить по другим причинам. К тому же не совсем справедливо использовать это против него. Этот эпизод, который мы, кстати, так никогда и не объяснили. Я решил для себя эту проблему, оправдав его. Сквозь сомнения он придет к добру. — Он провел рукой по губам. — Бедная Лили сама не знала, что делала, когда сказала «да» Торкелю Мунтцу. Мой отец был здесь ленсманом до меня, и проблемы с Торкелем были всегда. Он был нарушителем спокойствия, но стильным парнем. А Лили была красавица. Каждый сам по себе, они, возможно, добились бы чего-нибудь. Но бывают простые комбинации, которые не работают, не так ли?

Сейер кивнул.

— У нас сегодня собрание отделения, на котором мы должны предъявить обвинение. И я боюсь…

— Да?

— Я боюсь, что я не смогу уговорить команду отпустить его. Теперь не смогу.

* * *

Хольтеман пролистал доклад и сурово посмотрел на подчиненных, как будто хотел приблизить результат силой взгляда. Шеф отделения был человеком, в котором нельзя было заподозрить и десятой доли его смекалки; встретив его в очереди в кассу в магазине «Рими», никто бы не предположил, какую должность он занимает. Он был сухой и седой, как увядшая трава, с лысиной и туманным взглядом сквозь бифокальные стекла.

— А как насчет чудака наверху, на Кольвейен? — начал он. — Насколько основательно вы проверили его?

— Раймонда Локе?

— Куртка на трупе принадлежала ему. И Карлсен говорит, что ходят слухи…

— Слухов много, — коротко ответил Сейер. — Каким вы верите?

— Например, тем, что он ездит вокруг и пускает слюни по девочкам. Ходят слухи и о его отце. Что у него ничего не болит, он просто лежит целыми днями и читает порножурналы, заставляя беднягу делать всю работу. Может быть, Раймонд перечитал детективов и вдохновился.

— Я уверен в том, что речь идет о человеке из ближайшего окружения Анни, — ответил Сейер. — И я уверен в том, что он пытается перехитрить нас.

— Ты веришь Хальвору?

Сейер кивнул.

— Кроме того, у нас есть еще мистическая фигура, возникшая во дворе Раймонда, после чего он внезапно стал клясться, что автомобиль был красный.

— Похоже на анекдот. Может, это был просто турист. Раймонд же дурак. Ты ему веришь?

Сейер прикусил губу.

— Именно поэтому. Я не верю, что он достаточно умен, чтобы придумать что-то подобное. Я верю в то, что к нему действительно кто-то приходил поговорить.

— Тот же человек, который подкрадывался к окну Хальвора? И подложил рюкзак в сарай?

— Предположим.

— Такая доверчивость на тебя не похожа, Конрад. Неужели ты позволил охмурить себя дураку и подростку?

Сейер чувствовал себя ужасно неудобно. Он не любил выговоров. Может быть, спросил он себя, он действительно поддался соблазну и позволил интуиции и доверчивости затмить факты? Хальвор был убитой девушке ближе всего. Он был ее парнем.

— Рассказал ли Хальвор что-нибудь конкретное? — продолжал Хольтеман. Он уселся за письменный стол, что позволяло ему глядеть на Сейера сверху вниз.