Читать книгу - "Белое безмолвие - Сара Лотц"

– Конечно.

Со стороны расположенного рядом пункта связи донесся голос Тадеуша. Тон его был взволнованным.

– Какие-то проблемы?

– Логистика. Мингма и Дордже сейчас на горе, помогают провешивать веревки. Это всегда тревожно, потому что погода может быстро измениться. Для Тадеуша они как родная семья, но, думаю, через несколько часов они вернутся. А как там Марк? Я знаю, что он рассказал вам о своей матери.

– С ним всё в порядке.

– Знаете, то, что он открыл вам, Саймон, это информация не для каждого. Здесь люди много сплетничают.

– Я в курсе. Мы с Вандой умеем держать язык за зубами.

«Ага, конечно».

– Как вы думаете, Марк справится?

– Да. Думаю, да. Он будет подниматься вместе с Мингмой, очень опытным проводником, и на вершину он, конечно, не пойдет. Но… – Она печально улыбнулась. – Тадеуш считает, что он не найдет тело своей матери. Сейчас условия совсем другие, чем были в сентябре, когда ее видели в последний раз. – Она помолчала. – Если это действительно она.

– Тадеуш ведь знал ее, верно?

Она напряглась.

– Это Марк вам сказал, Саймон?

– Да.

Она сняла манжету тонометра с моей руки.

– Хорошо. Вы в отличной форме, Саймон. Я довольна. Вы акклиматизировались неплохо.

Появился Тадеуш; он улыбался, что с ним случалось редко.

– Они уже спускаются. Всё в порядке. – Он кивнул в мою сторону. – Тебе уже лучше, Саймон?

– Да, спасибо.

– Саймон спрашивал про Джульет, – сказала Ирени.

– А, да. Марк рассказал тебе.

Я не смог сдержаться:

– А какая она была?

«Вы не думаете, что она была сумасшедшей?»

Его улыбка исчезла.

– Очень целеустремленная. Очень хорошая альпинистка. Сильная.

– Марк сказал, что вы волновались за нее.

«Ничего такого он не говорил. Зато об этом писала Джульет».

– Нет. Неправда.

Я не мог это просто так оставить.

– А, понятно. Как вы считаете, она попала в беду, потому что не пользовалась кислородом?

– Многие альпинисты выбирают такой вариант. – Лицо его стало непроницаемым. – Когда Джо в последний раз говорил с ней по рации, голос ее звучал очень бодро. Это всё, что мне известно.

– Вы думаете, она поднялась на вершину?

– Нет.

Наверное, он подозревал, что она проиграет, и испытывал чувство вины, потому что позволил ей подняться. Я ждал от него продолжения, но не дождался. Тадеуш знал, как держать карты ближе к груди, чтобы не раскрывать их сопернику.

В моей голове звучал голос Эда: «Жалкий. Слабый. Это всё про тебя, парень. Нытик, мямля, долбаный гомик…»

– Не перекладывай так много веса на веревки, Саймон, – сказал Мингма, неожиданно появившись за моей спиной, точно какой-то ниндзя. Он ни чуточки не запыхался.

– Окей, – пробасил я в ответ, переустанавливая жумар^[67] на веревке и зная, что шерп внимательно следит за мной.

Сердце мое билось, как вышедший из-под контроля отбойный молоток. Голова превратилась в шар, наполненный гноем. Лучи солнца, отражавшиеся от снега, поджаривали меня, одетого в теплый костюм. Я чувствовал себя муравьем под увеличительным стеклом.

Я в тысячный раз остановился, чтобы сбить лед с проклятых дурацких «кошек» и взглянул вверх на крутую ледяную стену, ведущую к седлу, – складывалось впечатление, что я вообще ни на шаг не продвинулся. Впереди меня разноцветной гусеницей протянулась цепочка людей. Казалось, что они тоже застыли на месте. Я хотел взять видеокамеру и снять всё это, но сачковать было нельзя. Тьерри, вероятно, все равно это не понадобится: в конце концов, это ведь живые альпинисты, верно?

Подниматься здесь можно было одним-единственным способом: вывернуть стопы наружу, сделать два шага, подтянуться по веревке вверх, снова вывернуть стопы и так далее – что-то вроде вертикальной прогулки вразвалку. Разумеется, Ванда как-то умудрялась совершать эти неэлегантные движения с большим изяществом. Красная капля ее куртки и желтый костюм Марка маячили далеко впереди, а Робби, Малколма и Говарда я потерял из виду. «Если Марк на это способен, то и ты тоже». Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти свой ритм. Очень помогала мантра Джульет, и через каждые два шага подъема я повторял про себя: «Вот дерьмо, вот дерьмо, вот дерьмо». Прямо передо мной образовалась очередь, альпинисты, палимые солнцем, роились, словно мухи. Я отцепился от веревки, чтобы обойти незнакомого парня, которого рвало прямо на снег. Медленнее, медленнее. Если я сорвусь, то остановиться смогу лишь при помощи ледоруба. Это не имело ничего общего с теми восхождениями, к которым я привык. Требовалась совершенно иная психологическая устойчивость и сила (вроде той, что я утратил на Куум Силин), чтобы ринуться на ледяную плиту, зная, что у тебя может и не получиться. Для этого нужна исключительная решимость. «Джульет проделала то же самое с тяжелым рюкзаком за спиной. Ты тоже сможешь».

– Жарко, – сказал я Мингме, ничего не имея в виду.

– Да.

Сколько раз он водил разных зануд вверх по этому склону? Просто поразительно. После нескольких дней тяжелой работы в зоне смерти вчера вечером они с Дордже спустились в лагерь вальяжным шагом и выглядели при этом так, будто ничего особенного не сделали, – разве что лениво прогулялись на природе. Ванда назвала их «надежными, как скала, звездами горы» и попала в точку. Ни у кого из нас не было бы шанса и близко подойти к вершине, если бы не они. Они поднимали все грузы наверх, ставили палатки, подбирали ослабевших.

– Не забывай пить воду, Саймон.

– Да.

– Я сейчас проверю остальных. Ты хорошо справляешься. – Он шагнул в сторону и взлетел вверх по веревке.

Воодушевленный ободряющими словами Мингмы, я потащился дальше. Кроме того, мне не хотелось выглядеть в его глазах слабаком. В отличие от Дордже, который был медлительным и постоянно улыбался, Мингма казался сдержанным и осторожным; от него исходили те же жесткие флюиды, что и от Тадеуша, – с таким не забалуешь.

Вот дерьмо, вот дерьмо, вот дерьмо. Джульет была сейчас моим невидимым чирлидером.

А затем пришла мысль: «Именно здесь она впервые ощутила ЭТО».

Я почти ожидал, что сейчас почувствую, как волосы шевелятся на затылке и возникнет ощущение, будто кто-то идет за мной, но у меня появился более серьезный повод для беспокойства. Это было даже хуже, чем та глыба льда величиной с небоскреб, которая возвышалась над седлом.