Читать книгу - "Кровь времени - Максим Шаттам"

За окном щебетала птица… Марион открыла глаза — и тут же почувствовала жар любовного томления… Призрак мужчины последний раз погладил ее кожу, просочился под простынь и развеялся вместе с последними осколками ночных грез. Марион несколько раз моргнула… Соски отвердели, она чувствовала легкое головокружение, как будто только что занималась любовью… Именно этого требовало тело: ягодицы слегка сжимались и разжимались в поисках утраченного наслаждения. Она мечтала о нем, о Джереми, о том, чтобы он пришел к ней и взял ее. В этот момент Марион вспомнила содержание последних прочитанных ею страниц — выводы детектива относительно личности Фрэнсиса Кеораза: об извращении, появившемся в результате чрезмерно роскошной жизни и неизменного успеха.

Мускулы ее расслабились, возбуждение сошло на нет. Скинув одеяло, женщина поежилась от прохладного утреннего воздуха. Необходимо принять хороший душ — согреться, окончательно проснуться, избавиться от терпкого привкуса ночных сновидений. Сидя за чашкой кофе и поджаренными тостами с медом, Марион продолжала размышлять над гипотезой английского следователя. У него явно редкий дар — умение поставить себя на место преступника; сам он называл это «духом охотника». Тем не менее Марион заметила, что в своих логических построениях Джереми как-то слишком легко выбрал Кеораза в качестве подозреваемого. Конечно, садистский оттенок, который Мэтсон придал личности богача, несколько укреплял имеющиеся подозрения, и все равно Марион полагала, что детектив поспешил с выводами; возможно, сформулировал гипотезу о Кеоразе как о предполагаемом преступнике, терзаемый болезненной ревностью. Осознанно или нет, руководствовался своими чувствами, и никакие сделанные оговорки тут не помогут.

Однако его аргументы и описание внутренней сущности миллионера все же имели определенные основания. Марион часто доводилось беседовать со следователями из судебной полиции, по долгу службы бывавшими в Институте судебно-медицинской экспертизы. В частности, она хорошо запомнила разговор с одним молоденьким сыщиком, увлеченным детективными романами и криминалистикой. За последние тридцать лет, объяснил он ей, наука о раскрытии преступлений сделала гигантский скачок вперед. Появились компьютеры; составлена картотека отпечатков пальцев — с ней можно свериться из любой точки страны; активно внедряются высокоточные технологии, особенно в сфере изучения ДНК. Широкое применение вот-вот получит экспертиза запахов — качественно новая область криминологии.

Современное расследование опирается на конкретные факты и реальные улики, тогда как раньше часто бывало, что дело велось исходя из непостоянной, недоказуемой личной убежденности сыщика и «совокупности не противоречащих друг другу умозрительных построений, позволяющих с определенной долей уверенности делать то или иное утверждение». На основании абстрактных рассуждений мужчин и женщин бросали в тюрьму, а иногда и приговаривали к смертной казни. Раньше детективы стремились прежде всего получить свидетельские показания и особенно — признание преступника. При отсутствии и того и другого вычислить подозреваемого позволяли лишь логические выводы инспектора.

Именно это и делал Джереми: не располагая никакими вещественными уликами, вынужден был прибегать к рассуждениям как единственному способу отыскать виновного и как можно скорее пресечь очередные убийства детей. Из-за отсутствия реальных доказательств ему приходилось собирать разрозненные факты и складывать из них цельный, непротиворечивый портрет преступника, руководствуясь исключительно собственными интуицией и опытом. Ухватился ли Джереми за гипотезу о Кеоразе как за единственную возможную на данный момент или действительно обладал нюхом великих детективов и сумел так быстро почуять правильный след?

Марион страстно хотелось скорее продолжить чтение.

— Сначала тебе нужно проветрить мозги, — произнесла она вслух, — это пойдет на пользу!

Закутавшись в плащ и закрыв за собой дверь, она в очередной раз проверила, действительно ли положила черную книгу в карман, — не собиралась больше расставаться с ней ни на секунду. Птица, которую слышала в момент пробуждения, все еще сидела на том же месте — на каменном парапете террасы с кладбищем, на высоте двух метров. Смелая пташка, раз осталась в Мон-Сен-Мишель и бросила вызов местной зиме. «Правильнее сказать — заблудившаяся птица… ведь ее давно уже здесь не должно быть».

— Именно по поведению птиц судят о состоянии нашей планеты, — вдруг проговорил мужской голос за спиной Марион.

Этот хорошо поставленный, теплый голос мог принадлежать только Джо… Она повернулась, чтобы поздороваться со стариком.

— Доброе утро, Марион!

— Доброе утро!

— Когда земля больна, ее дети начинают делать всякие любопытные штуки. Птицы не улетают на юг в нужный момент, самки не ухаживают за своими детенышами, и вот чрево самой планеты начинает ворочаться и наносит цивилизации страшный удар. Заметьте, что за этим никогда не скрывается ненависть — это всего лишь суровое предупреждение, укус с целью предостеречь. Ненависть свойственна только человеку.

— Предупреждение, которое иногда убивает тысячи мужчин, женщин и детей.

— Для нас это драма, трагедия. А в планетарном масштабе — всего лишь щелчок. Один человек — это индивидуальность, каждый миг он испытывает те или иные сильные эмоции. Смерть такого человека ужасна. Но сравните: когда говорят, например, о гибели десяти тысяч человек в пятнадцатом столетии, это уже кажется нам почему-то не столь печальным. По-видимому… все дело в масштабе.

— Вижу, этим утром вы — настоящий философ.

— Это потому, что вы столкнулись со мной в тот момент, когда я направляюсь в церковь.