Читать книгу - "Смерть за стеклом - Бен Элтон"

Колридж и Хупер провели смену, пересматривая пленки с самого первого дня, и теперь вернулись к записи вечера убийства. Они видели те же картинки, что меньше сорока восьми часов назад Джеральдина, режиссеры «Любопытного Тома» и сорок семь тысяч пользователей Интернета, которые наблюдали за событиями в режиме реального времени. Размытое, неясное голубовато-сероватое изображение транслировалось из мужской спальни камерами ночного видения. Комната казалась пустой, абсолютно безобидной и совершенно нормальной, за исключением странного сооружения из пластика в середине. Сооружения, в котором, как было известно полицейским, находились восемь подвыпивших голых людей: об их присутствии свидетельствовали только гротескные формы, время от времени колебавшиеся по ту сторону пластика. Жуткое, мрачное зрелище, если знать, что одной из этих живых форм вскоре предстояло стать мертвой.

– Он мог это сделать внутри, – задумчиво проговорил Хупер. – Почему он не убил в парилке?

– Или она, – напомнил сержанту инспектор. – Мы говорим «он» по привычке. Но не должны упускать из виду, что преступником может быть женщина.

– Конечно, сэр, это так. Но я о том, что никто бы не заметил, если бы он или она воспользовались небольшим ножом, который очень легко пронести в парилку. Чиркнуть по горлу и ждать, пока остальные не почувствуют запаха крови. А когда поймут, что жидкость под ними – это кровь, а не пот, будет поздно – все перемажутся. Возможно, так и планировалось.

– Обыск не выявил небольшого ножа ни в парилке, ни в комнате.

– Не выявил. Но если преступник передумал и последовал за жертвой в туалет, он мог заменить на кухне маленький на большой.

– Не думаю, сержант. Каким образом точно определить в темноте свою жертву? Безошибочно нанести удар? И оставаться уверенным, что дело сделано? Преступник мог полоснуть не по горлу, а по носу, отрезать нос другому человеку или собственный палец.

– Приходилось рисковать. Лучший шанс мог не подвернуться.

– Он ничего не знал наверняка и, если бы шанс не подвернулся, продолжал бы ждать.

– До каких пор? Пока жертву бы не выселили и она не ускользнула от него навсегда?

– Однако преступник знал, что номинация на этой неделе не состоится, и это давало ему или ей по крайней мере восемь дней форы.

– Я хочу сказать одно, – настаивал на своем сержант, – если бы мне приспичило убить в этом доме, я бы предпочел темную парилку, полную пьяных людей, и решил бы, что лучшего шанса не представится.

– Употребление спиртного – это фактор. Я хочу сказать: преступник предполагал, что рано или поздно люди начнут выходить в туалет.

– Однако не знал наверняка.

– Согласен. Он ничего не знал наверняка. Когда бы и каким бы способом он ни решил убить, это было рискованное преступление.

Колридж сверился со временем на экране. Они включили паузу в 23.38. Стоило нажать на воспроизведение, и цифры сменятся на 23.39; в эту минуту из парилки появится Келли Симпсон, чтобы совершить последнюю в своей жизни короткую прогулку.

Келли Симпсон, такая молодая, такая пылкая, уверенная в своей замечательной, полной увлекательных событий судьбе, вошла в этот дурацкий, бессмысленный дом, чтобы умереть. Колридж вспомнил первый день ее «ареста»: как она прыгнула в бассейн и закричала, что все здесь «супер». Но судьба предала ее, и настал последний день Келли. Она поплыла опять. Но на сей раз в собственной крови.

– Я говорю о том, сэр, – продолжал сержант, – что если бы преступник заранее намеревался убить (а мы предполагаем, что дело обстояло именно так), он наверняка обдумывал возможность расправиться с жертвой снаружи. Но не мог знать, что она обязательно выйдет в туалет, и не был уверен, что его не опознают, когда он за ней пойдет.

Колридж долго всматривался в экран. Трудно было поверить, что в идиотской полиэтиленовой конструкции умещались восемь взрослых людей.

– Если только катализатор преступления не возник уже после того, как все вошли в парилку. Перед самой отлучкой Келли в туалет. После чего преступник, подчиняясь спонтанной ярости, бросился за ней.

– Или внезапно вспыхнувшему страху.

– Совершенно верно: или страху. Коль скоро эти люди до «ареста» друг друга не знали…

– По крайней мере, нас в этом уверяли, – заметила появившаяся в комнате Триша, которая вернулась с чаем для всех.

– Согласен с поправкой, констебль, – кивнул Колридж. – Как нас в этом уверяли. Мы исходили из версии, что катализатор возник в период между помещением «арестантов» в дом и их входом в парилку. Но вполне возможно, что нечто ужасное случилось, когда они уже находились внутри.

– Это объясняет, почему устроители «Любопытного Тома» не имеют ни малейшего представления о мотивах преступления. – Триша насыпала сахар в чашку инспектора.

– Именно. Общение в парилке постепенно превращалось в оргию.

Хупер подумал, что Колридж совсем не случайно употребил это слово.