Читать книгу - "По Соседству - Блейк Пирс"

Хлои наблюдала за Рутанной сквозь одностороннее стекло. Женщина была похожа на наказанную собаку, которую загнали в клетку, и она больше не знает, кому доверять. В какой-то момент Хлои даже стало по-человечески ее жалко – очевидно, Рутанна Картвиль не планировала провести ни минуты своей привилегированной жизни в допросной. Она оглядывалась по сторонам, будто попала в другое измерение.

С ней в комнате было двое мужчин: коп, стоявший у двери со скрещенными руками на груди и детектив полиции Пайнкреста по фамилии Петерсон. Их присутствие нервировала Рутанну еще больше – в конце концов, к ней домой пришли Хлои с Грином, и теперь она ожидала увидеть хоть одно знакомое лицо.

«Когда я смогу с ней поговорить?» – спросила Хлои.

«Никогда, если не возникнет неотложной необходимости», – сказал Грин. «Подумай сама… Она попытается использовать свое знакомство с твоей матерью против тебя. Может, у нее хватит ума пустить в ход все средства защиты, и она попытается заставить тебя снова почувствовать себя ребенком, той маленькой девочкой, которая смотрела мультики у нее в гостиной».

Хлои кивнула. Она и сама предвидела такой вариант, но нервничала меньше, чем можно было ожидать. До этого она вела допрос дважды, в рамках учебы. До сих пор она была уверена, что один раз был подстроен – вместо подозреваемого сидел актер, на котором она должна была оттачивать навыки. И все же, она чувствовала уверенность в себе и не сомневалась, что могла бы расколоть Рутанну Картвиль, если бы ей позволили.

Они с Грином наблюдали за Петерсоном, который, впрочем, отлично справлялся с допросом. Он не был ни слишком жестким, ни агрессивным, но каждое его слово звучало веско и серьезно.

Когда он подвинул к Рутанне распечатку отсканированных образцов почерка, та попыталась сохранить равнодушное лицо, но вышло из рук вон плохо.

«Нам доподлинно известно, что один из этих образцов принадлежит вам», – сказал Петерсон. «А результаты анализа наталкивают на мысль о том, что вам принадлежат оба. Хотите угадать, какой из них какой?»

Рутанна указала пальцем на правую половину листка. «Это мои записки для книжного клуба. Они лежали в моей книге».

«Верно», – подтвердил Петерсон. «А как на счет этого? Короткая фраза – «ЭТО НЕ КОНЕЦ» – что она означает?»

Рутанна покачала головой. «Я не знаю. Она не из моих заметок».

«О, это мне известно», – сказал Петерсон. «Понимаете ли, эту записку вчера вечером подбросили Даниэль Файн, в дом ее сестры. И, поскольку вы и сами наверняка видите сходство почерка, мы решили спросить о ней у вас».

«Да, вижу. Но я ее не писала».

Петерсон кивнул и дал ей другой листок бумаги. Сквозь стекло было плохо видно, но Хлои разобрала, что это фотография Мартина Шилдса. «Вам знаком этот мужчина?» – спросил Петерсон.

Рутанна кивнула. «Да. Он был на квартальной вечеринке в Левендер-Хиллс на прошлой неделе. Он подрался с женихом Хлои Файн».

«А вы знали, что его нашли мертвым несколько дней назад?»

«Нет, не знала. Одна подруга услышала об этом и рассказала мне».

«Вы когда-нибудь видели мистера Шилдса до вечеринки?»

«Нет, сэр».

Хлои внимательно следила за Рутанной. Ее лицо можно было помещать в пособие по нервным тикам. Когда она говорила правду, ее облегчение становилось очень явным, но когда лгала, ее ответы становились быстрыми и короткими, а лицо напрягалось, будто она чувствовала неприятный запах.

«А вы говорили с ним на вечеринке?»

«Кажется, нет. Не больше, чем «привет» и «приятно познакомиться»».

Петерсон откинулся на спинку стула и понимающе кивнул. Хлои подумала, что он был настоящим мастером своего дела. Сейчас он прикидывался, что и сам не понимает, зачем они притащили сюда эту несчастную, ни в чем не повинную женщину и задают ей дурацкие вопросы.

«Ладно, пойдем дальше… Насколько я понял, вы знали Хлои Файн и ее сестру с детства. Вы дружили с их матерью?»

«Да, какое-то время. Не очень близко, но иногда мы выпивали вместе».

«А девочки смотрели мультики у вас в гостиной, пока вы с их матерью сидели на веранде, так?»

«Точно», – сказала Рутанна. По ее лицу было видно, что ей не нравилось, куда идет этот разговор.

«Вы помните, о чем вы с ней говорили?»

Рутанна скривилась и помедлила перед ответом.

«Да ни о чем особом. Наверное, о работе. Жаловались друг другу на начальников, мужей и так далее».

«Мисси Файн была счастлива в браке?»

Рутанна явственно поморщилась и съежилась на стуле. «Думаю, не всегда».

«А вы поддерживали ее в такие времена? Может, она приходил к вам на веранду и просила поговорить?»

«Нет».

«Почему нет?»

«Извините, – сказала Рутанна, но к чему вы это спрашиваете?»

Теперь поморщился Петерсон – ему не понравилось, что его перебили. Он снова подтолкнул к ней образцы почерка. «Я просто пытаюсь понять, зачем кому-то понадобилось слать подобные записки Даниэль Файн. Видите ли… Эта – не первая. У нас есть еще минимум пять записок, чтобы сравнить с ними ваши заметки из книжного клуба. И, должен предупредить, мисс Картвиль… Судя по первому сравнению, мы много чего найдем».

«Я не писала эту записку», – произнесла Рутанна, с трудом сдерживая слезы и не глядя на листок.

«Вы уверены?» – спросил Петерсон. «Дело в том, что… Эту записку подбросили Даниэль тогда, когда она находилась под следствием по делу об убийстве. Получается, это не просто записка с угрозой, а вмешательство в федеральное расследование. За это полагается немаленький штраф и даже, возможно, тюремный срок. Если бы автор записки сейчас сознался и принес официальные извинения Даниэль Файн, то дело можно было бы замять. Так что, позвольте спросить вас еще раз, пока ситуация не вышла из-под контроля… Это вы написали последнюю записку и те, что были раньше?»

Рутанна всхлипнула и, казалось, сама удивилась звуку вырвавшемуся у нее из горла. Нервным жестом она смахнула со стола бумаги, которые показывал Петерсен.

«Да», – сказала она. «Я отправляла записки».

Петерсона дал ей секунду, чтобы перевести дух, и надавил снова: «Вы можете объяснить мне, почему?»

Рутанна покачала головой. «Я повела себя, как последняя стерва. Эта девчонка никогда мне не нравилась, а тут она вдруг вернулась в Пайнкрест, после того, как не сумела больше нигде задержаться, и это мне напомнило…»