Читать книгу - "Экспаты - Крис Павон"

Кейт свернула с площади на проезжую улицу, тротуар которой заполняли монашки. Их было, наверное, дюжины две, и все старые. Кейт задалась вопросом: а где они держат молодых? Прячут от мира, словно рассаду в теплице с контролируемой температурой?

Она сошла с тротуара на мостовую, давая дорогу престарелым сестрам. И пошла по булыжникам, в глубоких щелях между которыми текли юркие ручейки — этакая лилипутская система каналов, миниатюрная Голландия. Монахиня, шедшая впереди, посмотрела на Кейт сквозь маленькие очки в тонкой металлической оправе.

— Merci, madame, — тихонько произнесла она.

Остальные, когда Кейт проходила мимо, сказали то же самое — бесконечный хор нежных «merci, madame», сопровождаемых короткими взглядами.

Потом они пропали из вида, ушли. Кейт обернулась, осмотрела пустую улицу, мельком подумав, а были ли здесь вообще эти монашки или же просто ей привиделись? Следы их благочестия словно висели в воздухе, наполняя душу чувством вины.

Кейт снова сидела в подвальном помещении спортивного центра, не в состоянии прислушиваться к гулу болтовни вокруг. Зазвонил телефон, где-то внизу, из чьей-то сумки. Никто не ответил. На втором звонке Кейт поняла, что это, должно быть, ее собственный запасной мобильник. Она еще никогда не слышала, как он звонит.

Кейт рывком подняла сумку на колени. «Извините, пожалуйста». Огляделась вокруг, встала, вышла из кафе на лестницу.

— Хелло?

— Привет.

— Дай мне минутку… Мне надо выйти… — Она уже добралась до верхней площадки, миновав мужскую раздевалку. Найти уединенное местечко. Теперь наружу, на холод, в полумрак, на темную североевропейскую улицу. Четыре пятнадцать пополудни, поздняя осень.

— Стало быть, они из ФБР, — сказала она. Чтобы окончательно удовлетворить свое любопытство, Кейт еще раз позвонила в Чикаго, в архив, где хранились данные на выпускников, потом декану факультета, неохотно выдавшему ей адрес стариков — родителей Уильяма Маклейна, которых Кейт после нескольких дополнительных звонков обнаружила в Вермонте и в конце концов связалась по телефону с Луизой Маклейн, сообщившей, что двадцать лет назад — летом после выпуска — ее сын Билл, проходя опасный поворот на прибрежной дороге в Синке-Терре на арендованном мопеде «Веспа», не справился с управлением и врезался в каменное ограждение. Стена остановила дальнейшее продвижение мопеда, который превратился в груду искореженного металла на краю дороги. Но самого Билла после удара перебросило через низкую стену, и он рухнул с высоты в двести футов на каменистый берег.

Билл Маклейн погиб в июле 1991 года.

— Да, — ответил Хайден. — Я в курсе.

— Мне необходимо выяснить, чем они занимаются.

— Зачем? Ты теперь знаешь, что это не преступники, так что тебе не нужно беспокоиться по поводу своих, ну, скажем, ценностей. Они никого не собираются убивать в этом palais, даже не намерены провоцировать дорожные пробки. Так какое тебе до них дело?

Именно тогда она поняла, что изучает Маклейнов с целью уйти от расследования деятельности собственного мужа. Создать себе образ внешнего врага — демонизировать его, как знает любой политик, гораздо более выгодно, нежели противостоять врагам внутренним.

— Потому что они — часть моей теперешней жизни, — сказала она.

На другом конце воцарилось долгое и весьма значительное молчание, и Кейт присоединилась к нему; они словно безмолвно согласились замять этот разговор, не нужный обоим, начавшийся со слов Хайдена: «У тебя есть, что от них прятать?»

— О’кей, — сказал он. — В Женеве живет человек, с которым ты можешь переговорить. Кайл.

Так. Значит, Женева. Хайден начал объяснять, как войти с ним в контакт, но Кейт застряла на предыдущей стадии своего расследования, соображая, как бы организовать полет в Швейцарию для краткой встречи с этим человеком.

Такого рода предприятия она нередко устраивала в прошлом: смотаться накоротке в Мехико-Сити или в Сантьяго, сказав всем, что летит на конференцию в Атланту. Но это было давно, когда не приходилось изобретать кучу всяких предлогов, — у Декстера еще не было такой работы, требовавшей столько времени и непредсказуемых поездок. Во времена полной свободы она могла лететь куда угодно, как только возникала подобная необходимость.

— Я… — Она замолчала, не желая произнести вслух, к каким выводам пришла: ей, видимо, понадобится несколько недель, чтобы устроить поездку в Женеву. Кейт вдруг остро пожалела об утрате той независимости, которой наслаждалась в прежней жизни. В те дни ей, несомненно, так не казалось.

— Да? — подтолкнул ее Хайден.

— А что, если в Париже? Или в Брюсселе? Или в Бонне? — Города, в которые она может смотаться за один день, причем вместе с ребятами; Декстеру можно будет сказать, что ей просто необходимо дать отдых мозгам.

— Человек, который тебе нужен, находится в Женеве.

— Но я не могу поехать в Женеву, — возразила она. Точно такое унижение она испытывала, будучи тинейджером, когда не решалась сказать друзьям, что нынче вечером не сумеет уйти из дому, поскольку должна ухаживать за родителями — заниматься калоприемником папочки и пролежнями мамочки. Смущение и замешательство от собственной зависимости, от невозможности принимать решения. — Ну, сейчас не могу, вот так, сразу.

— Твои планы — это твое дело.

— А нельзя с ним связаться через Сеть?

— Конечно, можно. Но только если ты лично с ним знакома и он полностью тебе доверяет, и если ты обеспечишь безопасную связь. Но у тебя ничего этого не имеется. Значит, нет.

— О’кей, — сказала она. — У меня один странный вопрос: они могут охотиться за мной?

— Нет.

Кейт немного подождала, но он не стал распространяться.

— Откуда ты знаешь?

— Если бы кто-то охотился за тобой, это были бы мы, — ответил Хайден. — Это был бы я.

Утром она отвезла Декстера в аэропорт, где он взял напрокат машину для однодневной поездки в Брюссель. Домой он вернулся как раз к ужину, какой-то расстроенный, недовольный, еще более отчужденный, чем когда-либо. Он едва участвовал в разговоре за столом; возможно, настолько отвык от семейных трапез, что забыл, как это делается.

Когда кто-то из детей в четвертый раз обратился к нему, а он не ответил, Кейт швырнула вилку на стол и вышла из комнаты. Она, конечно, понимала, что работа есть работа и ему нужно куда-то ездить. Но вот чего от него не требовалось, так это отсутствовать, сидя здесь.

В кухне она взяла себя в руки и попыталась успокоиться. Она смотрела на коврик перед дверью, на столик, на котором валялись ключи, почта, мобильные телефоны и стояла плошка с мелкими монетами, на ковер, где они оставляли уличную обувь, маленькие ботинки и большие туфли.

Туфли Декстера были в грязи — к подошвам прилипли комки глины, верх забрызган. Весь день шел дождь, непрерывно, но Кейт никогда не думала, что улицы Брюсселя представляют собой огромные пространства мокрой земли, которые Декстеру приходилось преодолевать по пути в банковский офис.