Читать книгу - "Белая акула - Питер Бенчли"

Я их не слышу, – произнес Макс.

В двухстах ярдах перед ними группа серых китов лениво продвигалась на север.

– Ты бы услышал, если бы находился под водой, – объяснил Чейс. – Их слышно за несколько миль.

– Но если они поют...

– Это не настоящее пение. Мы так говорим, потому что не знаем, как еще это описать. Настоящего голоса у них нет. Они издают звуки неким органом, расположенным у них в голове. И делают это не все время.

Они стояли на ходовом мостике. Лодка дрейфовала на холостом ходу, медленно опускаясь и поднимаясь на длинной океанской волне.

Огромные серые тела перекатывались в море, перемещая своими громоздкими широкими головами горы воды, демонстрируя роскошные горизонтальные хвостовые плавники пятнадцати и двадцати футов в размахе, извергая при выдохе туманные струи в теплый воздух. Тут были взрослые и детеныши, самцы и самки, но пересчитать их оказалось невозможно: то тут, то там один или двое из них трижды хлопали по поверхности хвостами, а затем глубоко ныряли и исчезали, чтобы спустя несколько минут снова появиться в непредсказуемой точке среди своих сородичей.

– О чем они поют? – спросил Макс.

– Очень долго никто не знал. Единственное, что было известно, – киты таким образом держат связь, разговаривают, может быть о том, куда направляются, или где должна быть пища, или о том, что почувствовали опасность. Я слышал, что синие киты не теряют связь в открытом море на расстоянии более чем в тысячу миль. Однако горбачи – единственные киты, производящие такие сложные по ритму и тональности серии звуков. Сейчас ученые почти совершенно убеждены, что песни горбачей – призывные, брачные, самцы издают их, чтобы привлечь самок. – Чейс улыбнулся: – Мне нравится думать, что они ошибаются, что песни горбачей по-прежнему непознаны.

– Почему?

– Тайны – чудесная вещь. Знать все разгадки было бы скучно. Как с лохнесским чудовищем – надеюсь, его тоже никогда не найдут. Чтобы наше воображение не умерло, требуются драконы.

– Макс! – позвала с кормы Аманда. – Спустись и подготовь Харпо.

Мальчик прошел назад по мостику и скатился по трапу в рубку.

Трое из морских львов были в упряжи, к которой крепились видеокамеры с нацеленными вперед объективами. Четвертое животное нервно слонялось от борта к борту, словно в смущении.

Аманда дала Максу четвертый комплект ремней и показала, как затягивать их: на плечах морского льва, на брюхе, вокруг ласт и на спине.

Когда Макс накидывал кожаные ремни на шелковистую шкуру, морской лев ткнулся в него носом и пощекотал усами.

Аманда пристегнула камеру и крикнула Чейсу:

– Все готово!

Чейс посмотрел на воду. Все казалось обычным, мирным. И все же...

– Вы уверены, что хотите это сделать? – спросил он. – У нас три месяца.

– Да, но киты будут появляться не каждый день. Давайте начнем.

– Хорошо, это ваше решение. Как близко мне нужно подойти? Мне бы не хотелось нарушать федеральные законы о неприкосновенности китов.

– Не очень близко. Главное – оказаться на пути китов, чтобы морские львы не выдохлись, догоняя их.

Чейс включил передачу и дал газ, держась достаточно далеко от китов, чтобы не тревожить их шумом мотора. В такой тихий день не терять китов из виду не составит труда: хвостовые плавники и фонтаны будут видны за милю, если не больше, так что Саймон зашел, по его оценке, на пятьсот ярдов вперед стада, сбросил газ и положил лодку в дрейф.

На корме четыре морских льва раскачивались друг за другом, как школьники в очереди за ленчем. Перед тем как включить видеокамеру и указать рукой на открытую створку в транце, Аманда поговорила с каждым и сделала несколько жестов. Макс стоял рядом с ней, копируя движения.

Один за другим морские львы проковыляли к корме и плюхнулись в воду.

Когда все они вынырнули рядом с лодкой, Аманда подняла руки и нацелила дам на приближающихся китов.

Животные залаяли, развернулись и снова скрылись под водой.

– Как долго они могут не всплывать? – задал вопрос мальчик.

– Каждый раз минут десять, – ответила Аманда. – Не так долго, как киты, но могут сразу же нырнуть снова, а погружаются на шестьсот – семьсот футов.

– Глубже, чем люди.

– Намного. И им не нужна декомпрессия, у них не бывает ни кессонки, ни эмболии.

– Мы должны следовать за ними? – спросил Чейс с ходового мостика.

– Нет, останемся здесь. Я не хочу, чтобы киты думали, будто мы гонимся за ними. Если хотите, выключите двигатель. Дамы знают, где мы.

– Но почему вы уверены, что морские львы вернутся? – снова подал голос Макс.

– Потому что они всегда возвращаются, – сказала Аманда и улыбнулась.

Чейс спустился с мостика, выключил мотор и взял стакан из шкафчика в проходе.

– Пойдем, – обратился он к Максу. – Посмотрим, может, нам повезет.

– Куда?

– Эти киты не в районе размножения, а поют горбачи обычно в районах размножения. Но может быть, если повезет, мы послушаем небольшой концерт.

Он провел сына вниз, в переднюю каюту, поднял край ковра и, свернув его на несколько футов, опустился на колени, прижавшись ухом к холодному фибергласу корпуса, и знаком велел Максу сделать то же.

– Что-нибудь слышишь? – спросил Чейс.

– Вода, – ответил мальчик, – вроде как плещется вокруг, и... Подожди! – Глаза у него расширились. – Да, слышу! Но очень слабо.

– Возьми. – Чейс приподнял голову сына и приставил ему к уху дно стакана, опрокинутого открытым срезом к корпусу. – Лучше?

Макс расплылся в улыбке, и Чейс понял, что тот слышит: уханье призраков и птичий щебет, свист и чириканье, восхитительный ритмизованный диалог левиафанов.

– Круто! – прошептал сияющий Макс.

– Это точно, – подхватил Чейс, подумав, что быть отцом тоже здорово.

Киты прошли в нескольких сотнях ярдов к востоку от лодки и продолжили свой путь. Постепенно звуки угасли, и наконец даже с помощью стакана Макс мог различить только дальнее эхо. Они поднялись на палубу и открыли ящик с едой, приготовленной для них госпожой Бикслер.