Читать книгу - "Несчастный случай - Лиза Гарднер"

— Но зачем?

— Он хотел, чтобы все указывало на нападение сексуального садиста. Но не настоящее, а представленное как настоящее. Такое, которое мог бы совершить эксперт по нaсильственным преступлениям, человек, умышленно убивший свою бывшую жену и знающий, как замаскировать хладнокровное убийство под садистское.

— Дешевый фокус, — заметила Рейни. — Полиция быстро разберется, что к чему.

— Я бы не был в этом так уверен.

— Но остается еще тот неоспоримый факт, что вскоре после убийства на тебе не было ни капли крови, ни синяков, ни каких-либо других следов борьбы.

— Они скажут, что это лишь указывает на более, чем представлялось вначале, контролируемый характер преступления. В канализационных трубах найдут свидетельства того, что преступник умывался после убийства. Зная, насколько предусмотрителен наш не установленный противник, я не удивлюсь, если он, вымыв руки, вылил в раковину какое-то количество крови той же, что и у меня, группы. Или, может быть, у него самого та же группа крови. Откуда мне знать?

К концу этого небольшого монолога в голосе Куинси зазвучали нотки отчаяния.

— Но есть еще записка, — упорствовала Рейни. — Она-то ясно доказывает, что убийство совершено кем-то, чтобы отомстить тебе.

— Записка не поможет.

— Конечно, поможет.

— Нет. — Куинси покачал головой. По губам скользнула знакомая ей невеселая усмешка. — Записка… Видишь ли, Рейни, почерк там мой. Не знаю, как это получилось, но… Как будто этот человек… как будто он — это действительно я.

Кимберли сидела за видавшим виды кухонным столом, пила кофе и старалась придумать, как пережить второй выходной, когда зазвенел звонок. Сосед Бобби, объявив, что останется на ночь у подружки, уже ушел на работу. В результате у нее остался целый свободный день, который надо было как-то убить, и целая квартира для этого занятия. Нужно как следует выспаться. Сделать зарядку. Съесть гору свежих овощей и фруктов. Прочистить голову.

Прихлебывая черный кофе и ощущая на плечах тяжесть очередной бессонной ночи, Кимберли размышляла о том, сколько кварталов надо пробежать, чтобы снова почувствовать себя человеком.

Звонок повторился. Она неохотно встала и нажала кнопку интеркома.

— Да?

— Кимберли, это папа.

О нет! Она ткнула пальцем в кнопку, чтобы открыть входную дверь.

Старое восьмиэтажное здание обходилось без лифта. На то, чтобы подняться наверх, ему потребуется несколько минут. Надо что-то сделать. Набрать десять фунтов. Выспаться сразу за четверо суток. Опрокинуть пузырек витаминов, чтобы придать немного блеска давно не стриженным, давно не мытым волосам. Брюки от старого фэбээровского костюма висели на Кимберли пузырящимся мешком. Из-под надетой на голое тело футболки выступала обтянутая тонкой кожей ключица.

Кимберли так и стояла посреди маленькой кухоньки, когда в дверь наконец осторожно постучали. Она не хотела открывать, хотя и не могла бы объяснить почему.

Во второй раз постучали сильнее. Сердце уже гулко колотилось в груди. Она медленно пересекла комнату. Медленно! открыла дверь. Перед ней стоял отец в сопровождении женщины, которую Кимберли ни разу в жизни не видела.

— Извини, — хрипло сказал он. Потом он обнял дочь, и она, даже не зная, что случилось, расплакалась.

Полчаса спустя все трое сидели в той комнате, где стоял телевизор; Кимберли на полу, по-индейски, ее отец и его подруга, Рейни Коннер, на диване. Кимберли уже извела одну пачку салфеток. То, что казалось поначалу невыносимым, позже стало казаться ужасным, а потом все ушло, и осталось только оцепенение. Опустив голову, девушка тупо смотрела на потертый синий коврик, изо всех сил стараясь выстроить вертящиеся в голове слова в определенном смысловом порядке.

«Твоя мать мертва.

Твою мать убили.

Кто-то охотится на твою семью. Он убил Мэнди. Он убил Бетти. Весьма вероятно, что в следующий раз он придет за тобой».

— Ты не знаешь… не знаешь, кто это сделал? — спросила она, наконец, заставляя себя думать, заставляя себя складывать слова, заставляя себя не разваливаться на части. Она же сильная. Мама всегда так говорила.

«Твоя мать мертва. Твою мать убили.

Кто-то охотится на твою семью. Он убил Мэнди. Он убил Бетти. Весьма вероятно, что в следующий раз он придет за тобой».

— Нет, — тихо ответил отец. — Мы над этим работаем.

— Вероятно, это кто-то, чье дело ты расследовал, да? Кто-то, кого ты поймал или почти поймал. А может, ты поймал его отца, сына или брата.

— Возможно.

— Тогда вычисли его! Собери старые имена… вычисли, кто и когда уже вышел на свободу, и арестуй ублюдка! Нужно лишь произвести отсев, отобрать лишнее!

Голос звучал пронзительно, и Кимберли сама с трудом его узнавала.

— Мы над этим работаем, — повторил отец.

— Не понимаю. — Голос девушки дрогнул. К глазам снова подступили слезы. — Мэнди… Мэнди всегда тянуло к сомнительным мужчинам. Но мама… Мама была такая осторожная. Не разговаривала с незнакомыми. Не представляю, как она могла позволить кому-то войти в дом. Она была слишком умна, чтобы поддаться на сладкие речи.

— Ты давно с ней разговаривала?

— Я… Да, давно. Я была… занята. Кимберли опустила голову.

— Она звонила мне два дня назад. Беспокоилась о тебе.

— Знаю.

— Я тоже беспокоился о тебе.

— Знаю.

Куинси ждал. Многозначительная пауза. Но она тоже училась и тоже знала кое-что. Идти по стопам отца трудно. Когда-то он казался дочери почти богом. Однако позднее, уже не будучи новичком в его профессии, Кимберли наблюдала за старыми приемами психологического воздействия сильным чувством. Впервые разгадав один из фокусов отца, она испытала гордость. Какая проницательность! Но после похорон Мэнди в ней не осталось никаких чувств. Только пустота.

Куинси встал с дивана. Прошелся по комнате как делал всегда, когда сталкивался с особенно запутанным делом. Кимберли вдруг заметила, какой он бледный. И похудел; можно сказать, кожа да кости. И тут до нее дошло. Он выглядит так же, как она. Слезы снова навернулись на глаза.

«Ты вся в отца!» — кричит мать. «Знаю, мам, а Мэнди вся в тебя!» — кричит в ответ она.

— Почему бы нам не пройти все с самого начала? — предложила оставшаяся сидеть на диване женщина с отливающими медью волосами.

Отец повернулся и, нахмурившись, посмотрел на нее. Его излюбленный грозный взгляд. Женщина, однако, и бровью не повела.

— Куинси, твоя дочь теперь тоже в игре. Ей не помешает знать то, что знаем мы. Может так случиться, что у нас и нет другой защиты, кроме информации.