Читать книгу - "Стена - Джефф Лонг"

— Вы действительно думаете, что она еще жива?

Хью должен был прямо высказать свое сомнение. И то, как поведет себя Огастин — взорвется в яростном протесте или, напротив, разнюнится, — позволит принять окончательное решение.

— Я знаю только то, что у меня сохранилась надежда, — ответил Огастин. Он не сердился на тупость Хью. Он не пытался подбирать холодные фальшивые факты, чтобы вырвать у него согласие. — Возможно, ее уже нет. Но узнать наверняка можно только одним способом.

Двое мужчин смотрели друг на друга.

— Отвяжись от него, — сказал Льюис Огастину.

Огастин пропустил эти слова мимо ушей. Его внимание было сосредоточено на Хью. Это с ним он вел переговоры, не имевшие никакого отношения к Льюису.

— Утром, — заключил он. — Ночью отдохнем. Пусть дым хоть немного осядет. А с рассветом поскачем. Лады?

— Брось это дело, Хью. Ты не сможешь вернуть Энни.

— Анди, — поправил его Огастин.

— Я говорю с моим другом, — рявкнул Льюис, — о его жене!

Лицо Огастина помрачнело, а потом внезапно прояснилось.

— Энни… — проговорил он.

— Я вовсе не пытаюсь вернуть ее, — сказал Хью Льюису.

— Тогда кончай это, напарник. Это было бы большой ошибкой. Мы уходим со стены.

Хью позабавила последняя фраза — «уходим со стены». Они находились на высоте добрых полумили от земли. Он улыбнулся в ответ.

— Я не шучу. Все обращено против нас и непрерывно меняется. Началось с одного, перешло в другое и так далее, — настойчиво сказал Льюис. — Взгляни правде в лицо. Мы были обречены на поражение еще до того, как покинули равнину.

Хью продолжал рассматривать Огастина. Он сам вышел из пустыни со столь же красными глазами, как у этого парня, такими же растрескавшимися губами и голосом, похожим на скрежет проржавевшей жести. Но он не был Огастином, а Энни — ее призрак — находилась не так уж далеко от этих девушек, убитых Эль-Кэпом. Льюис же, вероятно, никогда не сможет понять, насколько ненужной вещью в конце концов оказывается память.

Что-то брало Хью за душу. Эти женщины, троянки, что-то нашептывали ему. Неважно, о чем они говорили, все равно он почти ничего не мог разобрать. И чем пристальнее он вслушивался, тем меньше понимал. Но он ощущал, как его влечет к ним. Его манила сама тайна. Она вытягивала его из самого себя, из его кокона одиночества.

Он измельчал после исчезновения Энни, а разве так должна была повернуться жизнь? Где чувство освобождения? Где новая любовь, открытый перед ним мир, вторая жизнь? Как и раньше, он делал свою работу, после нее шел домой, разогревал замороженные обеды, смотрел передачи Си-эн-эн и готовился к очередному спасительному бегству в горы. Собственная никчемность даже давала некоторое облегчение, оказавшись, по-видимому, единственной карой, которую ему предстояло претерпеть за то, что он потерял ее в пустыне. И при всем при том случившееся связывало его настолько сильно, что временами он с трудом мог заставить себя думать. Он должен был сделать нечто большее. Вот что он хотел расслышать в шепоте исчезнувших троянок.

Там его что-то ждало. Или ничто. Он покорил достаточно много вершин для того, чтобы доподлинно представить себе пустоту, которую найдет, но и это было лучше, чем та пустота, что ждала внизу.

К этому все и сводилось. Он еще не разобрался с пропастью. Или пропасть не разобралась с ним. Он пожал плечами.

— Ладно, — сказал он Огастину.

Огастин лишь кивнул в ответ. Льюис весь перекосился.

Говорить было больше нечего. Каждый из них принял свое решение, и теперь оставалось только переждать ночь. Огастин включил рацию, и рейнджер сообщил, что пожар у подножия Эль-Кэпа потух и температура быстро снижается. Они уже обнаружили в пещере два обугленных трупа, возможно Джошуа и Кэсс.

Огастин спросил, не было ли третьего трупа. Хью оценил то, что он сделал это открыто, перед всеми. Третий труп должен был бы принадлежать пропавшей Анди, и его обнаружение отменило бы необходимость броска вверх, в Глаз Циклопа. Ответ отрицательный, сказал рейнджер. Но они завтра утром пошлют в этот район поисковую группу.

Огастин изложил свой новый план. В динамике рации потрескивали статические разряды. Понял тебя, ответил рейнджер. Льюис и Джо могут завтра спокойно спускаться. На дороге их кто-нибудь подберет. По дороге непрерывно мотаются рейнджеры.

Альпинисты без всяких споров разделили снаряжение. Льюису и мальчику для спуска требовались три веревки, один «кабан», кое-какое железо и кварта[23]воды. Пятнадцать или двадцать спусков по веревке до земли потребуют серьезного внимания — слишком уж много несчастных случаев происходит во время спусков — и некоторого времени. Но в любом случае к полудню они окажутся на земле.

Хью упаковал для похода к троянкам оставшиеся четыре галлона, еду и бивачные принадлежности. Огастин заметил, что лишний груз только задержит их. Хью не стал спорить и молча продолжал укладывать рюкзак.

— Ладно, будь по-вашему, — сказал Огастин.

Альпинисты разошлись спать по разным островам.

Температура постепенно снижалась. Уже не чувствовалось лихорадочного жара, а было просто тепло, как в хорошую летнюю ночь. Звезд, конечно, еще нельзя было рассмотреть. И вершины. Вообще ничего. Адская, кромешная мгла.

Через некоторое время на карниз Хью взобралась громоздкая неповоротливая фигура. Это был Льюис, измученный долгими раздумьями, истерзанный угрызениями совести и полный раскаяния.

— Ты только скажи, Хью, — прошептал он, — и я пойду с тобой.

Хью угадывал в нем неподдельное страдание. Возвращайся в свой магазин, к своим букинистическим книгам, своим поэтам и тишине, хотел он сказать, но, конечно же, сказал совсем другое:

— Ты поступаешь правильно.

— В таком случае почему я чувствую себя побитой собакой?

— Не думай о себе плохо, — сказал Хью. — Мы с тобой хорошие парни.

— Дух подталкивает меня идти с тобой, а плоть не пускает, — оправдывался Льюис.

— Не переживай, все равно идти нужно вдвоем, — успокоил его Хью. — А ты со своим коленом сильно задерживал бы нас. — Коленом, которое на самом деле было совершенно здоровым.

— Здесь все не так просто, — продолжал Льюис. — Что-то там есть этакое…

— Думаешь?

— Причем какое угодно, но только не хорошее. Скорее дерьмовое и становится все дерьмовее. Мальчишка вылетает из дыма, весь окровавленный, какие же его первые слова? «Не подпускайте его ко мне». Огастина. И я подумал, что, возможно, в этом вся суть. Возможно, вся история крутится вокруг Огастина.

— Огастин не был виновником падения. Он не заставлял Джошуа нападать на нас. Он не зажигал этот пожар.