Читать книгу - "Собачий бог - Сергей Арбенин"

— Собачье говно под ногами, — угрюмо и в тон добавил репортер.

Выплюнул сигарету и сказал:

— Вставайте, как хотите. Только собачек поласкайте. Давай, Алик.

Алик направил камеру на Эльвиру.

— Подождите! Мне надо волосы поправить!

Репортер вздохнул и сказал:

— Алик, сними пока собачек. И планы… А чего тут вонища такая?

Эльвира не стала обсуждать тему недофинансирования. Она напудрила нос, взбила челку, торчавшую из-под шапки, и наклонилась к собачкам.

— Ну, мои деточки, кто к маме на ручки пойдет?

Жирные детки сидели на задних лапах, вывалив розовые пуза. Жмурились на солнце. Изредка выкусывали из боков блох.

— Ну, давай ты, Кеша, — сладко сказала Эльвира кривобокой собачке с уродливой мордой недоделанного мопса.

Кеша лениво тявкнул и полез на подставленные ручки. И тотчас из-за стены питомника раздался многоголосый лай.

— Фу ты, черт! — сказал репортер, оглядываясь на питомник. — Они нам поговорить не дадут. Чего они?

— Съемок не любят, — кокетливо сказала Эльвира.

— Завидуют они этим, — сказал Алик, кивнув на Кешу. — Ишь, три толстяка.

Репортер сказал:

— Ну, черт с ними. Все равно разговор в студии будет… Ну, Эльвира Борисовна, вы готовы?

— Готова!

Эльвира ласково трепала Кешу, который внезапно заугрюмился.

— Значит, Алик, давай.

Он сунул микрофон Эльвире в лицо и спросил неожиданно бодрым голосом:

— И как же зовут эту красотку?

— Ке-еша! — протянула Эльвира.

— И как же она попала в приют? Неужели хозяин бросил?

— А вот представьте себе! Такую красавицу — и выбросил! Но ничего, Кешенька, мы тебе скоро другого хозяина найдем, доброго…

Эльвира стала сюсюкать и лезть к собаке с поцелуями. Кеша угрюмо воротил морду.

— Давно он у вас в приюте? — бодро вопрошал репортер.

— Кеша? Кеша — это «она». Давно! Мне принесли её дети под новый год. Представляете? Праздник, все гуляют, радуются, а на детской площадке замерзает насмерть несчастное существо.

— А может, он потерялся?

— Не «он», а «она»…

— Надо было объявление в газету дать.

— Я давала! — быстро соврала Эльвира и тут же взъярилась:

— А почему это приют должен разыскивать хозяев? Добрые хозяева сами ищут, и сами объявления в газетах дают. На газетные объявления, между прочим, тоже деньги нужны.

— Ладно, — сказал репортер прежним усталым голосом. — Алик, стоп. Эльвира Борисовна, вы сейчас про приют расскажете. Ну, сколько собак у вас, как их кормят. Как раз этот мопс на руках…

Эльвира мгновенно поняла и затараторила:

— Кормить наших собачек мы стараемся усиленно. Они ведь, сами понимаете, попадают к нам ослабленными, часто больными. Мы их лечим, можно сказать, нянчимся с ними. Ну и, естественно, даем усиленное питание. Благодаря нашим спонсорам, а также простым добрым людям, которые приносят и ко мне домой, и сюда привозят, всё, кто чем богат: консервы, колбасы, другие продукты, даже мясо, иной раз и деньги… Но вы не правы. Это не мопс. Это помесь, то есть, дворняжка. Но похож на мопса, правда? Приятно, что вы в породах разбираетесь. А то с государственного телевидения прислали девушку — она овчарку от таксы не отличила…

Тут она внезапно прервала свою речь и поглядела куда-то в сторону дороги.

— Да вот, кстати, идет гражданин. Вероятно, собачку искать, или помочь чем…

— Отлично! — репортер повернулся к дороге. — Алик!

Алик развернулся, держа на плече громоздкую камеру.

Со стороны трассы к ним действительно шел человек. Дородный мужчина в камуфляже. Он шел неестественно прямо, слегка откинув голову назад.

Лай в питомнике, затихший было, вспыхнул с новой силой. И на этот раз в лае слышались нотки страха и злобы.

Мопс, до этого смирно лежавший у Эльвиры на руках, внезапно повернул уродливую морду, и молча, без звука, вцепился в запястье своей патронессы зубами. Эльвира вскрикнула и отбросила Кешу. Мопс широко расставил кривые лапы и зарычал.

— Ну вот, перчатку чуть не порвал… — растерянно сказала Эльвира.

Повернулась к собачнику, откуда всё несся неистовый лай.

— Совсем взбесились, — сказала испуганно. — Пойду попрошу Людмилу — пусть присмотрит за ними, успокоит…

Она побежала к сторожке.

Высокий гражданин приблизился. У него было белое, даже синюшное лицо, и глядел он прямо перед собой невыразительными, погасшими глазами.

Репортер, держа микрофон перед собой, бодро кинулся наперерез:

— Здравствуйте! Мы из телеканала «АБЦ». Снимаем репортаж о питомнике «Верный друг». Можно вас на минуту?

Человек остановился. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.

— Представьтесь, пожалуйста… Как вас зовут?

Человек помолчал, как будто сосредотачиваясь. Потом губы его выговорили:

— Ка.

— Не понял? — дружелюбно переспросил репортер.

— Ка, которое не имеет имени, — медленно и глухо ответил человек в камуфляже. Он снова помолчал. — Ибо дела мои на весах Маат оказались тяжкими, я убил Ба священного шакала. Но меня не пожрал Амт с крокодильей пастью, и владыка Расетау вернул мое Ка на землю.

Репортер обернулся на Алика. Тот пожал одним плечом — на втором была камера.

— Вы пришли искать свою собаку? — сделал новую попытку репортер.

— Да! Ибо предсказано предками: «Египет будет сражаться в некрополе». В некрополе — понимаете? Это значит — на кладбище!

Он поднял вверх руку, как бы призывая прислушаться. Лай за стеной раздался с новой силой, и незнакомец проговорил:

— Воистину: сердца их плачут.

Он внезапно тронулся с места, прошел мимо репортера, свернул к дверям собачника. Постоял возле них, прислушиваясь. И вдруг навалился на двустворчатую дверь, закрытую на висячий замок.

— Вы что там делаете? — раздался голос Эльвиры. Она бежала от сторожки, следом за ней, кособочась, спешила Людмила, а следом за Людмилой — три пса. Однако, учуяв незнакомца, псы неожиданно остановились, присели и оскалились.

Дверь стала проваливаться внутрь; из косяков с визгом выворачивались ржавые гвозди, со скрежетом гнулись дверные петли.

— Ой, божечки ты мой! — вскрикнула Эльвира и, споткнувшись, упала. Шубейка задралась до спины, вместе с костюмом. Переспелый зад в растянутых колготках предстал во всей красе.