Читать книгу - "Танцуя с Девственницами - Стивен Бут"

Почувствовав, что окоченевшие пальцы начало пощипывать, Оуэн Фокс подумал, что надо бы найти в кармане куртки перчатки. Но он знал, что пальцы щиплет не только от холода.

За последние несколько лет через его руки прошло такое, о чем невыносимо было даже думать. Иногда ему удавалось выбросить воспоминания об этом из головы. Он поднимался на вершины холмов и позволял ветру выдуть эти воспоминания из уголков своей памяти. Но его руки каким-то образом все еще помнили: пальцы все еще касались крови, и безвольных конечностей, и холодных щек. Он словно вечно нес мертвое тело, словно был обречен каждый день держать на руках того ребенка, и так будет всю оставшуюся жизнь.

Неужели руки могли помнить, когда воспоминания уже покинули память? Иногда достаточно было лишь коснуться какого-то привычного предмета – дотронуться до рукава поношенной кожаной куртки или яблока в пластиковом контейнере, неожиданно пролить на себя теплый суп. И столь незначительное событие тут же вызывало воспоминание, от которого он весь дрожал, не в силах перевести дыхание, а горло сжималось от боли.

Иногда на него так же действовал какой-либо запах или звук – вонь бензина на заправке или жужжание вентилятора. Но чего он просто не в состоянии был выносить, так это воспоминаний, которые возникали от прикосновений: мучения были столь велики, что Фокс готов был отрубить себе руки.

Оуэн провел пальцем по глубокой складке, которая пролегла от указательного пальца через всю ладонь. Удивительно, как эта линия раздваивается, разветвляется и пересекается другими линиями. В хиромантии она вроде бы называется линией жизни. Или это та, что проходит у основания большого пальца? А, не важно – обе линии заканчивались сеточкой складок, напоминавшей кисею; они не обрывались резко, а постепенно исчезали, словно таяли в неизвестности.

Он заставил себя отвести взгляд. Если смотреть на руку слишком пристально, можно вновь ясно увидеть девочку в порванном голубом платьице, тяжело повисшую у него на руках. Лучше думать о чем-нибудь другом. Может, стоит что-то делать, чтобы помочь Марку легче пережить шок.

Он не виноват в том, что случилось с Марком. Молодой парень. Переживет. Не стоит взваливать себе на шею еще и это бремя. Хватит с него бремени. Пусть другие чувствуют себя виноватыми.

Марк Рупер осторожно пробирался по склону, покрытому увядшим вереском. Он старался идти осторожно, выбирая голую поверхность кроличьих тропок, чтобы под ногами не хрустели сухие стебельки. По торфу ступалось легко, словно земля радушно приветствовала его, дружески касаясь его брюк цеплявшимися за них сухими листьями. Он ждал уже целый час. Но никто из людей, за которыми наблюдал Марк, не видел его, стоявшего над ними в березовой роще на холме. Свою красную куртку Марк сегодня оставил дома и давно уже научился искусству оставаться незамеченным. К тому же он приготовился ждать ухода полиции столько, сколько потребуется.

Двое мужчин внизу были детективами: он узнал одного из них – запомнил с того воскресенья, когда его допрашивали. Этого полицейского звали Купер. Марк видел его еще один раз, вместе с женщиной, когда Купер беседовал с Ивонной Лич. Детектив был молод и, похоже, нездешний. В его взгляде не было той агрессии, которую Марк заметил у других полицейских. Он больше напоминал смотрителя. К тому же этот детектив, Купер, заставил Марка представить, каким бы стал сейчас его брат, если бы был жив.

Наконец полицейские покинули ферму. Возможно, они снова направились в центр проката велосипедов. Сегодняшним утром там, на парковке, было полно полицейских машин, что неприятно удивило самых ранних посетителей, разгружавших свои горные велосипеды и стаскивавших защитные шлемы.

Прямо над уступом Рингхэмской пустоши находились Девять Девственниц. Марк знал, что там полиции еще больше. Они охраняли каменный круг от публики, как священники защищают алтарь от непосвященных.

В ста ярдах по склону холма Оуэн Фокс ставил межевую стену. Работы было еще много, и районный смотритель, наверно, будет трудиться до наступления темноты.