Читать книгу - "Проводник - Алексей Михайлов"

Привели понятых. Наших соседей по дому. Следователь к этому времени уже начал заполнять протокол. Понятым объявил, что осмотр проводится в связи с безвестным исчезновением моей сожительницы Екатерины Мироновой. Потом провел их по квартире, переговорил с экспертом, убедился, что ничего существенного тот не нашел, быстро дописал протокол, прочитал его и дал расписаться понятым, после чего выпроводил их восвояси. Изъяли Катину фотографию, а еще мой телефон.

Тут в квартиру пришел старлей и что-то тихо сказал Малашу. Малаш повернулся ко мне, хищно улыбнулся и прямо в лоб спросил:

—А зачем ты свою одежду сегодня на помойку выбросил?

—Э-э-э,— начал тупить я.

—Какую одежду?— всполошился следователь.

—Да вот участковый опрашивал соседей, и один из них видел, как этот утром вынес большой мусорный мешок на помойку. Женя посмотрел, а там одежда!

—Так,— вскочил со стула следователь, злобно глянув на меня,— побудь здесь, мне нужны понятые, пошли осматривать!

Следователь с экспертом Сашей и участковым, старшим лейтенантом Женей, вышли. В квартире остались Малаш и конвойный с автоматом.

—Ну что, будешь рассказывать, что с Екатериной Мироновой сделал?— сразу начал наседать на меня Малаш.

—Я с ней ничего не делал,— решительно ответил я.

—А где же она тогда?

—Не знаю!

—А кто знает? Ты нам голову не морочь! Просто так люди не пропадают, оставив все свои вещи дома! И одежду, между прочим, никто ни с того ни с сего не выкидывает.

—А я выкинул! Она старая была!

—Что-то не видно, что ты здесь ревизию старых вещей проводишь,— Малаш профессионально шел по пути развода,— тут на самом деле всего два варианта — или ты что-то сам сделал с Екатериной, или знаешь, где она. Ну, или что с ней случилось.

Я молчал. А что я скажу? Что какие-то бомжи на нас напали и захватили ее в заложники, чтобы я пустил их на неделю в подвал? Бред!

—У тебя выбор-то небольшой,— продолжал колоть Малаш,— мы все равно все узнаем. Хорошо, если с ней все в порядке. А если нет? В тюрьму поедешь! Сам все расскажешь, сотрудничать со следствием будешь, раскаешься, явку с повинной напишешь, в тюрьме отсидишь, как мужик. Там по условно-досрочному порешаем. Выйдешь раньше. Ты ещё молодой!

—Не убивал я ее,— выдавил я из себя.

—А если будешь молчать или врать, тебя прямо сейчас закроют,— не обращая на мои слова внимания, продолжил опер,— ты ведь не сидел еще?

—Нет…

—А какие там порядки знаешь?

—Так, в общих чертах.

—Ну, тем более. Должен понимать, что жизнь там не сахар. А если тебя там отпетушат?

—С чего бы?

—Ну, попадешь, например, не в ту камеру. Пойми, я тебя не пугаю,— Малаш ловко вел словесную игру, используя одновременно и кнут и пряник, лесть и тщеславие,— я тебе помочь хочу. Ты вон — ветеран боевых действий. Герой. А за поступки свои отвечать ссышь.

—Да не убивал я Катю,— воскликнул я в сердцах, заставив конвойного схватиться за цевье автомата.

—Ну а что же тогда случилось? Думаешь, кто-то поверит, что ты ничего не знаешь? Что она просто ушла от тебя? Ничего не взяв — ни зубной щетки, ни трусов, ни побрякушек? Что случилось? Застал с кем? Приревновал? Или просто поссорились? Такое часто бывает, расскажи!

—Вы все равно не поверите!— сдался я, наконец.

—А ты расскажи,— неожиданно теплым и доверительным тоном сказал Малаш, усаживаясь на стул прямо напротив меня.

Похоже, меня действительно сейчас закроют в изолятор. Оно и понятно, никаких других разумных объяснений исчезновения Кати, кроме как криминального нет. А в этом случае я единственный подозреваемый. В следственном изоляторе я Екатерине никак помочь не смогу. В таком случае всем моим планам пришел конец!

С другой стороны, дело уже приняло официальный оборот, так почему же не воспользоваться помощью представителей власти. Ведь по-любому возможностей у полиции гораздо больше, чем у меня с корешами. В общем, я решил все рассказать. Точнее, почти все.

Малаш все внимательно выслушал и немного устало сказал:

—Ладно, собирайся, поедем, посмотрим на твоих бомжей.

Я быстро оделся. Спортивные штаны, в кармане которых преданно укрылся кожаный мешок-кошель, набитый золотыми червонцами, я аккуратно положил на полку в платяном шкафу. Про деньги я, разумеется, ничего рассказывать не стал. Во-первых, это к истории никакого отношения не имеет, во-вторых, хотел убрать из своего повествования как можно больше странных эпизодов, наподобие истинной цели Мариши и всей этой привязки к конкретным датам.