Читать книгу - "Целуй девочек - Джеймс Паттерсон"

Мы остановились, чтобы пообедать в ресторанчике «У Спэнки» на Фрэнклин-стрит в Чепел-Хилле. Мы устали до полного изнеможения, проголодались и, главное, очень страдали от жажды. Все знали Кейт в этом популярном баре-ресторане и сразу засуетились вокруг нас. Мускулистый светловолосый бармен по кличке Громила оглушительно зааплодировал.

Официантка, знакомая Кейт, проводила нас к столику для почетных гостей – у окна, выходившего на Фрэнклин-стрит. Кейт сообщила мне, что эта женщина – кандидат философских наук. Верда – официантка-философ из Чепел-Хилла.

– Как вам нравится участь звезды? – подтрунивал я, когда мы устроились за столом.

– Не нравится. Терпеть не могу, – процедила она сквозь сжатые зубы. – Послушайте, Алекс, может быть, выпьем сегодня чего-нибудь покрепче? – внезапно предложила она. – Напьемся в стельку. Мне, пожалуйста, кувшин пива и бренди, – сказала она подошедшей Верде. Официантка-философ от такого заказа выкатила глаза и сморщила нос.

– Мне то же самое, – сказал я. – Гулять так гулять.

– Это, конечно, тоже не в лечебных целях, – предупредила Кейт, когда Верда ушла. – Просто порезвимся сегодня.

– Такое мероприятие может оказаться эффективным лечением.

– Если так, значит, лечимся оба.

В течение первого часа или около того мы болтали о всякой всячине: о машинах, о соперничестве провинциальных больниц с центральными клиниками, о разнице между обучением в университетах Дьюк и Северной Каролины, о литературе прошлого века на Юге, о рабстве, воспитании детей, зарплате врачей и кризисе здравоохранения, о преимуществах рок-н-ролла перед блюзами и наоборот, о книге, которая нам обоим нравилась, – «Английский пациент». Мы с самого начала находили общий язык. С той первой встречи в клинике университета вспыхивали между нами некие искры взаимопонимания.

После первого алкогольного блицкрига, мы слегка угомонились и предпочли каждый свое: я – пиво, Кейт – вино. Слегка накачались, конечно, но не слишком. Кейт была права в одном: нам явно следовало расслабиться от постоянного напряжения, связанного с делом Казановы.

На третьем часу нашей ресторанной гулянки Кейт поведала мне о себе такое, что потрясло не меньше, чем ее похищение. Широко распахнутые карие глаза ее блестели в полумраке бара, когда она рассказывала свою историка.

– Сейчас все выложу, – начала она. – Южане любят рассказывать сказки, Алекс. Мы последние хранители американской изустной истории.

– Рассказывайте, Кейт. Я люблю слушать. Настолько люблю, что сделал это своей профессией.

Кейт накрыла мою руку своей и глубоко вздохнула. Голос ее зазвучал тише и проникновеннее.

– Жила-была в Берче семья Мактирнан. Развеселая была компания, Алекс. Очень дружная, в особенности девочки: Сюзанна, Марджори, Кристин, Кэрол Энн и Кейт. Мы с Кристин были самыми младшими девчатами, как там говорили, – близнецами. Еще с нами жила Мери, наша мама, и Мартин – папа. О Мартине я не стану подробно рассказывать. Мама выгнала его из дома, когда мне было четыре года. Он был страшно властным и упрямым как осел. К черту его. Больше не буду о нем говорить.

Кейт замолчала и заглянула мне в глаза.

– Вам никто никогда не говорил, какой вы прекрасный, просто потрясающий слушатель? Такое впечатление, будто вам интересно каждое мое слово. Поэтому мне так хочется с вами разговаривать. Я никому еще не рассказывала всей этой истории, Алекс.

– Ну, конечно, мне интересен ваш рассказ, Кейт. Мне приятно, что вы хотите со мной поделиться, что доверяете мне.

– Да, я доверяю вам. История эта не слишком радостная, поэтому я не стала бы рассказывать, если бы не доверяла.

– Я рад, что это так.

Я в который раз поразился ее красоте. Глаза огромные, сияющие. Губы не слишком полные, но и не тонкие. Я все время помнил, что Казанова не зря остановил на ней свой выбор.

– Мои сестры и мать были для меня всем в детстве. Я стала их маленькой рабыней и баловнем одновременно. Денег всегда не хватало, поэтому и работы было куча. Мы выращивали и консервировали овощи, варили варенье, компоты. Подрабатывали стиркой и глажкой. Сами плотничали, слесарничали, чинили машину. Мы были счастливы, потому что любили друг друга. Всегда смеялись и распевали новомодные песенки, которые передавали по радио. Мы много читали и обсуждали все подряд, от права на аборты до кулинарных рецептов. Чувство юмора было обязательным в нашем доме. «Улыбнись» – это слово считалось девизом нашей семьи.

А потом Кейт поведала мне о том, что случилось с семьей Мактирнан, и лицо ее потемнело от горя, когда тайна выплеснулась наружу.

– Первой заболела Марджори. У нее обнаружили рак яичников. Она умерла в возрасте двадцати шести лет. К этому времени у нее уже было трое детей. А затем по очереди: Сюзанна, мой близнец Кристин и мама. Все умерли. И все от рака яичников или груди. В живых остались Кэрол Энн, я и отец. Мы с Кэрол Энн шутили, что унаследовали отцовскую зловредность и поэтому нам суждено умереть от инфаркта.

Кейт внезапно отвернулась и опустила голову. Потом снова взглянула на меня.

– Знаете, я не пойму сама, зачем все это вам рассказываю, но зато точно знаю, что вы мне по душе. Я хочу стать вашим другом. Это возможно?

Я попытался объяснить Кейт собственные чувства, но она перебила меня. Прижала кончики пальцев к моим губам.